Вспышка молнии

Но все мысли об этом ушли на второй план, когда что-то или кто-то внезапно схватило ногу мужчины. Железная хватка, то ли пальцев, то ли щупалец, то ли клешни, заставила Давыдова испытать самый сильный в его жизни испуг. Нечто или некто с силой потянул его вниз, заставив на пару секунд целиком уйти под воду. Неужели это был какой-то хищник? Или это тот самый незнакомец, что вытащил Степана Яковлевича из самолета? Размышлять об этом времени не было. Мужчина в отчаянии начал бешено размахивать руками и ногами, пытаясь высвободиться из объятий неведомой сущности. В какой-то момент, он нечаянно задел что-то мягкое, движущееся, бесспорно живое. Получив увесистый удар каблуком ботинка, неизвестное существо тут же оставило ногу Давыдова в покое, стремительно уйдя на глубину. Перепуганный, измотанный борьбой за жизнь Степан Яковлевич во второй раз вынырнул на поверхность. Перед его глазами мелькнул пологий берег, поросший густым кустарником, стройные сосны, возносящие свои кроны к лазурному небу. До суши было рукой подать. Метров двадцать, не более.

Вот оно желаемое спасение!

Давыдов, вкладывая в каждый гребок все свои оставшиеся в запасе силы, устремился к берегу. Ему было уже совсем плохо. Воздуха не хватало. Сердце едва справлялось с нагрузками. Каждый его удар отдавался в ушах глухим, протяжным, похожим на звон колокола гулом. Перед глазами плыли разноцветные пятна. Каждый преодолеваемый метр давался Степану Яковлевичу с невероятным трудом. Берег приближался, но очень медленно. Порой казалось, будто мужчина вообще не плывет, а лишь впустую загребает воду, оставаясь на месте. Но бизнесмен не хотел сдаваться и плыл, не смотря на режущую боль в сухожилиях и мускулах, не смотря на чудовищную, сдавливающую гортань отдышку.

В конце концов, почувствовав под собой илистое дно и осознав, что он уже на мелководье, Давыдов попросту встал на четвереньки и далее пополз, словно ящерица, пыхтя, фыркая и кашляя от попадающей в рот замутненной воды. Преодолев подобным образом относительно небольшое расстояние, Степан Яковлевич попытался встать на ноги. Выпрямив спину и встав по колено в воде, пожилой мужчина мучительно застонал. Земное тяготение обрушилось на плечи подобно громадному каменному валуну. Казалось, тело в одно мгновение увеличилось в массе в несколько раз. Дополнительную тяжесть создавал насквозь промокший костюм, впитавший в себя огромное количество жидкости, и весивший теперь, как латы средневекового рыцаря. Простояв сгорбленным несколько секунд, стенающий от боли Давыдов вновь опустился на четвереньки. Стоя вот так, по-звериному, он окончательно выбрался на берег. Пачкаясь в грязи и утираясь животом о траву, Степан Яковлевич смог преодолеть еще пару-тройку метров и, обессилено рухнув на землю, лениво перевернулся на спину. Уставившись обезумевшим взглядом в голубое безоблачное небо, мужчина судорожно дышал. Его сердце отбойным молотком стучало по ребрам, а легкие так стремительно расширялись от наполняющего их воздуха, что начинало резать в груди.

Однако толком перевести дух не получилось. Некто, или нечто не оставляло своих попыток добраться до Давыдова. Лежа на берегу, измотанный свалившимися на него испытаниями, мужчина внезапно ощутил всё ту же стальную хватку. Чьи-то сильные руки крепко обвили ноги Степана Яковлевича чуть ниже колена и рывком подтащили его обратно к кромке воды. В следующее мгновение бледные скрюченные пальцы железным тисками сдавили шею, так что стало невозможным сделать и малейший вдох. Еще не пришедший в себя Давыдов не мог, как следует осознать происходящее с ним. Он лишь судорожно открывал рот в попытке набрать хоть немного воздуха в грудь и беспомощно хлопал ладонями по влажному песку. Перед взором задыхающегося Степана Яковлевича возникло искаженное гневом, посеревшее распухшее лицо, измазанное илом и разукрашенное прилипшими к коже водорослями.

— Ну, как тебе водичка?! — торжественно прорычал незнакомец, оскалившись в злобной улыбке. Он продемонстрировал Давыдову свои гнилые неровные зубы и брызнул в лицо затхлой водой.

Собрав воедино разбитый на осколки рассудок, заодно и всю свою волю, Степан Яковлевич попытался освободиться от стального захвата. Однако пальцы нападавшего, будто толстая проволока, крепко обвивали шею мужчины.

— Что ж ты так дергаешься?! — продолжал говорить незнакомец, не отпуская свою жертву. — Неужели ты не рад меня видеть?!

Давыдов замер от этих слов и стал выпученными от ужаса глазами осматривать нападающего. Его лицо было не просто серым, это была мертвенная бледность, какая бывает только у утопленников. Опухший, с черными слипшимися волосами, источающий невыносимый смрад, этот некто не походил ни на одного из знакомых Степана Яковлевича.

— Что? Неужели забыл?

Неизвестный гневно прорычал и, закончив душить Давыдова, взял его за грудки.