Встречи во мраке

– Ах, это! – Минчен рассмеялся. – Большая часть работы посвящена действительным случаям, доказывающим теорию, которую выдвигаем мы с Дженни: о возможности предсказывать предрасположение зародышей к специфическим заболеваниям с помощью тщательного анализа внешних, .факторов. Не слишком сложно?

– В высшей степени научно, профессор, – промолвил Эллери. – Не позволите ли вы мне взглянуть на рукопись? Я бы мог дать вам ряд указаний по литературной части.

– Еще чего! – фыркнул Минчен и смущенно добавил: – Дженни меня сожрет с потрохами. И рукопись, и истории болезни, которые мы используем в книге, хранятся в строжайшем секрете. Дженни охраняет их гак же ревностно, как собственную жизнь. Старик недавно уволил одного молодого врача, которому вздумалось рыться в его бумагах, – очевидно, из чисто профессионального любопытства. Так что простите, Эллери. Рукопись могут видеть только Дженни, я и мисс Прайс, медсестра, ассистент Дженни, – впрочем, она только выполняет обычную канцелярскую работу.

– Ладно,–-сдаюсь! – усмехнулся Эллери, закрыв глаза. – Я просто хотел помочь вам, чудак-человек.,. Вы, конечно, пишете «Илиаду»? «Легка задача, если решение возложено на многих». Но раз вы отвергаете мою помощь…

И оба весело рассмеялись.

Глава 4

Непредвиденные события

Эллери Квин, хотя и был любителем криминологии, не выносил вида крови. Воспитанный на рассказах об убийствах, постоянно находящийся в контакте с головорезами и полицейскими, он тем не менее не мог смотреть на окровавленные трупы. Ни положение сына офицера полиции, ни частое соприкосновение с жестокой и извращенной психологией преступников, которая составляла тему его любительских литературных трудов, не могли приучить его к лицезрению последствий бесчеловечного обращения людей с себе подобными. Созерцая сцены кровопролития, он сохранял твердость взгляда и быстроту ума, но сердце его всегда терзала тоска…

Эллери еще никогда не присутствовал на операции. Правда, мертвых тел он повидал достаточно: искромсанные трупы в моргах, выловленные в реке или в море, распростертые на железнодорожном полотне, валяющиеся на улице после налета гангстеров. Короче говоря, он видел смерть во всей ее неприглядности. Но мысли о стальном скальпеле, режущем тело живого человека, копающемся во внутренностях, перерезающем сосуды, по которым струится горячая кровь, вызывали у него тошноту.

Заняв место в амфитеатре Голландского мемориального госпиталя, Эллери испытывал смешанное чувство страха и возбуждения. Его взгляд не отрывался от активной, но бесшумной деятельности, кипевшей в «партере» на расстоянии двадцати футов. Рядом с ним в кресле развалился доктор Минчен, его живые голубые глаза не пропускали ни одной детали приготовления к операции. До их ушей смутно доносился шепот людей, также сидевших на галерее. В центре поместилась группа мужчин и женщин, одетых в белое. Это были молодые врачи и сестры, собравшиеся понаблюдать за работой хирурга. Держались они тихо и спокойно. Позади Эллери и доктора Минчена сидел мужчина, также в больничном одеянии, и хрупкая на вид молодая женщина в белом, то и дело что-то шептавшая ему на ухо. Это были доктор Луциус Даннинг, главный диагност, и его дочь, состоящая в отделе общественной службы, прикрепленном к больнице. Доктор Даннинг был седым человеком, с лицом, изборожденным морщинами, и мягкими карими глазами. Девушка – некрасивая блондинка с заметно дергавшимся от тика веком.

Амфитеатр начинался прямо снизу, отделенный от «партера» высоким барьером из белого дерева. Ряды стульев, круто поднимавшиеся к задней стене, походили на балкон театра. В задней стене была дверь, за которой находилась винтовая лестница, спускающаяся вниз и выходящая прямо в северный коридор.

Послышался звук шагов, дверь открылась, и в амфитеатре появился Филипп Морхаус, уже без коричневого пальто и шляпы. Взгляд его нервно блуждал по сторонам. Завидев главного врача, он сбежал вниз по ступенькам и, наклонившись, зашептал что-то в ухо Минчену.

Кивнув, Минчен обернулся к Эллери.

– Познакомьтесь, мистер Морхаус – мистер Квин. Мистер Морхаус – адвокат миссис Доорн.

Двое мужчин пожали друг другу руки. Механически улыбнувшись, Эллери снова устремил взгляд вниз.

Филипп Морхаус был худой человек с твердым взглядом и упрямой челюстью.

– Гульда, Фуллер, Гендрик Доорн – внизу в приемной. Не могли бы они присутствовать при операции, доктор? – настойчиво осведомился он. Минчен, покачав головой, указал на кресло рядом с собой. Морхаус нахмурился, но сел, тотчас же погрузившись в созерцание работы медсестер.

Старый человек в белом, шаркая, поднялся по ступенькам, обшарил глазами амфитеатр и поймал взгляд диагноста, энергично кивнул и сразу исчез. Щелканье дверного запора явилось финальной нотой. Некоторое время было слышно, как старик копошится за дверью, потом и эти звуки исчезли.