Встречный огонь

Наконец снял с гвоздя дэгэл, с трудом надел, даже пуговицы застегнул, все, кроме одной, верхней, — никак не лезет в петлю. Хотел надеть шапку, но тяжелые руки не поднялись — это дэгэл, такой толстый, тянет вниз. Надо было начинать с шапки. А теперь как быть? Агван топтался на одном месте, оглядываясь. В углу стоит палка, которой разгребают в печке угли. Агван засмеялся. Поддел ею шапку, попробовал насадить на голову. Шапка прижала к голове и палку. Еле-еле вытащил ее. Боднул стенку, как Малашка, и шапка уселась как надо.

— Сам, сам, — закричал он и толкнул дверь плечом.

Далеко во все стороны сверкает земля. Ее узкой, извивающейся лентой прорезает дорога. Она пока пуста. Но по ней скоро, может быть сегодня, прискачет отец.

Визжа, налетел Янгар, свалил на землю. Пес стоял победителем. С красного жаркого языка падала слюна. Лежать поправилось. Пес плясал сумасшедший танец, лапами ударяя по снегу и по раскинутым рукам Агвана.

— Малашка! — вспомнил Агван, ухватился за шею Янгара, поднялся и двинулся к кошаре. Прямо с ее крыши, навстречу поплыло к нему оранжевое веселое солнце.

В кошаре гулко и темно. Удивился, что тут, как и дома, нет света. Долго привыкал к полутьме.

Бабушка кинулась к нему с ворохом сена в руках.

— Неужто сам оделся? Вырос… — и засмеялась. Издалека улыбнулась мама. Бабушка понесла сено, и смех ее прыгал по кошаре.

Янгар ворошил сено, пыльные облака летали вокруг него. А потом стал рыть зарод, словно землю. Агван, зажмурившись, подставил лицо под сухие колючие травинки…

— Ы-их, окаянный, погубит! — закричала бабушка, снова прибежала к ним, попыталась длинной веревкой стегануть пса, а он уже плясал на другом зароде.

Агван визжал от восторга.

Их обоих прогнали из кошары. Агван заспешил за Янгаром, совсем позабыв о Малашке.

Волчком крутится пес на снегу и… оранжевое солнце на голубом небе. Теперь не заманить Агвана в дом! Тут кружит солнце, тут видна дорога. Гляди сколько хочешь. По ней мчались в улус, по ней вернется отец — на коне! Где же его конь?

Каурый радостно заржал, тонкими ногами перебирает — что это они все пляшут сегодня? А конь водит по лицу Агвана горячими губами. Ах, как весело! Как весело!

Только почему стенки загона — в белой пленке снега? Заледенели совсем.

— Тебя тоже заперли, — жалобно говорит Агван. Смеяться больше не хочется. — Подожди, я освобожу тебя. И мы будем играть вместе! Я сейчас позову бабушку.

Он выскакивает на двор, чтобы спасти коня, хочет бежать обратно в кошару, но его останавливает солнце, оно играет с ним: то спускается К нему, то катится прочь… Он один с убегающим от него солнцем — на широкой сверкающей земле. Почему-то теперь по ней закружились запахи. Снег пахнет. Пахнет севом. Озером пахнет. Снегом. Он не поймет никак, чем…

Раздувает ноздри. Запах щекочет в горле, в животе. От него сытно и беспокойно.

6

Дико залаял Янгар в промерзшую полночь. Он рвался, рычал. Цепь тревожно вызванивала опасность. Ржал, храпел, бился в загоне Каурый.

— Волк, — простонала мать.

Сквозь сон Агван не сразу понял. Смотрел, как смешно метались перед ним белые женщины. И вдруг понял, спрыгнул на пол.

— Спи-ка! — приказала бабушка, сорвала со стены берданку и выскочила во двор.

За ней, схватив дэгэл, бросилась мать. Крикнула откуда-то издалека, из черной ночи:

— Дайте мне берданку. О! Вверх стреляйте. Не подходите близко. — И гулкий стук. Агван знал: это мама со всей силы стучит палкой по пустому ведру. Так издавна отпугивали волков.

Истошный крик матери: «Арил, арил, шоно!»[22]

, лай Янгара, хриплое ржание Каурого… Агван надел унты, дэгэл и выскочил за дверь. Ночь светлая. Масленой желтой лепешкой низкая луна.

Возле кошары мечутся тени. Агван кинулся к ним. В раскрытой двери носится по загону Каурый, бьет ногами. Забор трещит. Попятился Агван, совсем близко от него — волк! Готовый к прыжку, огромный, горбатый, он страшно выделяется на синем снегу. Агван закричал, но голоса не было. Почему волк не боится людей? Где мама, бабушка?.. Волк прыгнул. Закричал Каурый. Агван тоже закричал — а крику не было, лишь громко колотилось сердце.

А потом зазвенела тишина. Неожиданно закачались печальные глаза коня в лунной стуже ночи и пропали. Может, показалось, что луна спустилась в снег и запрыгала По нему, а потом опять уплыла на небо?

Выстрел заставил очнуться. Над забором взметнулся сорвавшийся с цепи Янгар. Теперь ожили звуки: рычал Янгар, скулил по-собачьи и громко дышал волк.

Агван вдруг решительно двинулся к загону, и снег скрипел под его ногами пронзительно. Подошел и увидел, как Янгар рвет зубами мертвую голову волка. Бабушка привалилась к забору. Берданка толстой палкой валялась возле ног. Жалобно ржал Каурый.

Агван заплакал. Ночью хозяйничают волки. Ночью приходит беда. В доме не страшно. Скорей спрятаться за стенками.

Сквозь слезы увидел, как мать укрывает бабушку дэгэлом, а над их головами неестественно кружатся напуганные звезды. Луна теперь не казалась вкусной лепешкой. Она была желтым всевидящим глазом невидимого великана.