Встретимся у Ральфа

— Я просто хотела сказать… о черт! — С перекошенным от ужаса лицом Джемм отпрыгнула к плите. — Черт! Твоя яичница! — Столкнув сковороду с горелки, она распахнула окно над раковиной.

Кухня была полна сизого угара; на сковороде стыдливо корчились обгорелые останки яичницы. Джемм расхохоталась:

— Вот растяпа!

— Ну и бог с ней. Консервированная фасоль — хит сезона. Плюнь на яичницу. Продолжай. Ты хотела сказать…

— Ах да. Я хотела ска…

Душераздирающий, немыслимой высоты и мощи вой, идущий откуда-то из глубин дома, оборвал ее на полуслове.

— Что за черт? — проорал Ральф.

На пороге кухни нарисовался Смит в зеленом махровом халате, с заспанной физиономией и шевелюрой в стиле «дикобраз».

— В чем дело? — завопил он злобно. — Почему пожарная сигнализация сработала?

— Сигнализация! Боже… Это я спалила яичницу. Смит, подуй туда! Подуй же, быстрее!

Все трое вывалились в коридор. Смит забрался на стул и дул на сигнализацию, рукавом разгоняя остатки дыма.

— На кой черт ты яичницу готовила?

— Ральфу… На завтрак, — непонятно зачем добавила Джемм.

Смит дул и махал рукавом до тех пор, пока вой наконец не утих.

— Бедлам, — заявил он, слезая со стула.

— Прости, милый. — Джемм протянула к нему руку. — Одно хорошо: теперь мы точно знаем, что эта штука работает.

— Ну-ну, — брюзгливо буркнул Смит. — Ладно уж, все равно пора было вставать. Надеюсь, мне тоже найдется чем позавтракать?

Джемм улыбнулась:

— Конечно. Раз-два — и готово!

Смит отправился в ванную, а Ральф с Джемм вернулись на кухню, где она тут же приклеилась к плите — выключила газ под изувеченной фасолью, разбила яйца в чистую сковороду.

— Джемм… — Ральф выкладывал на стол ножи и вилки. — Ты мне что-то хотела сказать.

— Потом. — Она даже не обернулась.

Потом. Потом? Через каких-нибудь… раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, ДЕСЯТЬ! Через десять часов?! Ждать десять часов… Он не выдержит.

— Может, хотя бы намекнешь?

— Господи, Ральф! Да ерунда это. Потом, ладно?

— Ладно, — согласился он и со вздохом уселся за стол.

Завтрак был подан, как только на кухне появился Смит.

— Прошу. Хорошее начало дня для хороших мужчин! — объявила Джемм, расставляя перед ними тарелки с яичницей, сосисками, грибами и толстенными, истекающими маслом тостами.

— Ты ангел, Джемм, ты святая, ты самая лучшая, ты совершенство! — Учитывая обстоятельства, Ральф позволил себе осыпать Джемм комплиментами в превосходных степенях без риска вызвать ревность или подозрения (путь к сердцу мужчины и все такое), и Джемм, к сожалению, приняла дифирамбы в чистом виде, не уловив подтекста, в ответ одарив благодарного «клиента» счастливой улыбкой.

Неудовлетворенное желание, подстегнутое неожиданно эротичной атмосферой этого утра, странным образом переключилось на еду: Ральф набросился на завтрак с жадностью перезимовавшего медведя, в два присеста уписав гигантскую порцию. Смит и Джемм ворковали, их ноги флиртовали под столом, и Ральф предпочел побыстрее убраться. Сунул в рюкзак радиоприемник, горсть мини-батончиков «Марс» и свитер, сцапал без спросу велосипед Смита и шлем — и покатил по дорожке. Джемм со Смитом махали ему вслед из окна, обнявшись и сияя улыбками гордых родителей. Родителей? Тошнотворное сравнение вмиг развеяло чувственную ауру утра.

Глава семнадцатая

Ральф без устали крутил педали, и велосипед катил по живописной дороге вдоль реки, через мост Бэттерси, мимо недосягаемых для простого смертного особняков на Чейн-Уолк и дальше, по Гросвенор-роуд, к Миллбанк.

— Где мне найти такую, как Джесси!.. — орал он во все горло.

Прохожие слышат? Плевать на прохожих! Он трещал по швам под напором адской смеси запредельных по силе чувств — похоти, ревности, любви, обиды, возбуждения, разочарования. Невыносимо все это, совершенно невыносимо. Как можно жить под одной крышей с этими двумя? Джемм запросто демонстрирует ему голую задницу, называет классным парнем, а потом с той же легкостью ласкает Смита ногой под столом, словно Ральфа не существует. Может, дразнит? Может, и впрямь нимфоманка? Нет. Нет и нет. Дело не в этом. Между нею и Ральфом возникло что-то большее… вроде как духовная связь. Еще чего, духовная! Чушь. Сблизились они, только и всего. Ясно и просто. Построили «особые» отношения. Не будь он без ума от Джемм, мог бы даже подружиться с ней. Баба в друзьях. Это что-то новенькое. Но теперь о дружбе и речи быть не может; тем более после сегодняшнего утра, после его восторгов на кухне, после коротенькой футболки, горчицы и прочего.

Что же она ему, интересно, сказать хотела? Ладно, ладно… всего-то и подождать осталось один-единственный бесконечно длинный день.

На Парламент-сквер он свернул вправо, потом влево и с той же бешеной скоростью рванул вдоль реки к набережной Виктории, игнорируя и жжение в забывших о нагрузках мышцах, и случайных пешеходов.

А красиво как: легкий морозец, синее-синее небо, стены Парламента сияют снежной белизной.