Вступление

– Сейчас-сейчас, – забормотал, прилипая к стеклу, а внутри уже бежал – туда, к шкафу, где камера…

Рванул за холодную щеколду маленькую форточку. Посыпалась на голову оконная замазка.

– Стой там, стой, не уходи, ага? Я щас! – крикнул, задирая подбородок. Капюшон покивал. Из-под края плаща вынырнула светлая рука, придержать падающий на лицо край.

Витька схватил пакет – прикрыть фотоаппарат от капель. Сунул босые ноги в холодные галоши, притулившиеся за дверью, и вышагнул в серенький двор.

Дождь моросил мелко, дробя капли на крошки тумана, лизал щеки широким языком. Тепло. Удивительно тепло. Миновав блестящие плиты двора, поднялся к порожку, покивал поспешно плащу, отмечая знакомство. И попятился в мягкую морось:

– Ты постой так немножко. Я сейчас, пару кадров…

Через туманную дымку снимал неуклюжий плащ, из-под которого босые маленькие ноги в рыжей глине, светлую руку, держащую край плаща. …Взгляд исподлобья из тени надвинутого капюшона. И, сбоку, с козырька, отмечая край кадра – суетливую струйку воды. …Отбежал. Фигурка теперь маленькая совсем, и видно, что стена мощно скругляется, а слева, с другой ее стороны – морось и море плавно перетекают в горизонт…

Снимая, растопыривал локти, ухватывая поудобнее пакет, чтоб не попадал в кадр. Закончив, сложил камеру внутрь, пошел по ступенькам под козырек. Встал рядом и замялся. Девушка смотрела, приподняв лицо. Внимательные глаза. …Зеленые? Или серые с отливом?

– Я Виктор. Живу тут у Дарьи Вадимовны и… – он вдруг забыл имя хозяина.

– Я знаю. Мне теть Даша говорила, когда звонила маме. Меня зовут Наташа.

– Как Наташа? Почему Наташа? – и засмеялся смущенно. Подумал, а почему нет? Просто имя…

Она улыбнулась, как бы разрешая ему личную тайну, кивнула. И голой рукой медленно откинула край капюшона, наблюдая, как Виктор захлебывается глазами в гуще волос, пролившимся по брезенту плаща темно-каштановыми мелкими завитками.

Когда он захлопнул, спохватившись, рот, отвернулась, пересыпая блеск волос с одного плеча на другое, и выглянула в сторону моря.

– Ого, – сказала деловито, – кажется, нам везет. Видите, дырки в тучах. Видите? К вечеру распогодится.

– Ты откуда взялась?

– Я к тете Даше приехала. На три дня. Отдохнуть.

– От чего? – Витьке подумалось, что глупее быть уже нельзя, но, оказалось, можно.

– От школы.

– Ты школьница?

– А что, непохоже?

– Н-нет, н-ну, да, конечно. Извини…

Наташа тряхнула головой. С явным удовольствием. И на темных завитках, казалось, зазвенели блики. «Какие блики?» – подумал Виктор, «откуда им взяться, солнца нет!» Наверное, светились сами.

Поежилась, переступила по серому бетону босыми ногами.

– Ты же замерзнешь, разутая!

– Ага. Я выскочила, только на море посмотреть, а теть Даша далеко, в курятнике, наверное. Дверь захлопнулась. Думала подождать здесь.

– Ну… Тут воспаления легких дождешься. Пошли быстренько ко мне.

Из полутемной прихожей Витька сразу побежал за чистым полотенцем, открыл в ванной горячую воду.

– Вот я тапочки поставил. Счас нагреется вода, стечет.

– Я знаю.

– Ну да, ну да.

Ушел в столовую и полез на полку за электрическим чайником.Наташа появилась через несколько минут, прошла к столу, шаркая пушистыми тапками. Одергивала вязаное платье на пуговках. Коленки светили из-под платья розовым.

– Садись, чай налью.

– Ага.

Но не села. Стояла, оглядываясь. Осмотрела полки буфета, тронула чехол от фотоаппарата. Улыбнувшись Витьке, прошлепала к порогу спальни. Чайник свистел, требуя внимания.

– Хорошо сделали. У них осенью ремонт был. А летом кровать была старая, скрипучая, и ванна попроще, без матовых стеклышек. Теперь денежек заработают ого-го…

Вернулась и села напротив, положив ногу на ногу, потянула на коленки съехавший к бедру подол. Витька осторожно лил кипяток в чашки.

– Теть Даша сказала, вы писатель.

– Ну, как бы да.

– И фотограф, да?

– Да. Я скорее фотограф. И приехал, вот…

Она покивала задумчиво, признавая правомерность желаний столичного гостя – зимой, одному, платить за жилье у моря, куда все рвутся летом. Взяла двумя руками чашку и уткнулась носом в горячий пар.

– Носки дать?

– Не, вода там горячая, хорошо. У нас в доме котел, но мама газ экономит, один раз в неделю греем. Вам хорошо – как захотели, так и ванна.

Витька вспомнил, что за неделю он так и не удосужился – ванну. Лишь следил, чтоб ноги после джунглей чистые, да лицо на ночь. Хмыкнул.

– Слушай, называй меня на ты. А то как-то…

И она кивнула.На второй чашке в дверь постучали.

– Виктор, – позвала хозяйка, осторожно заглядывая. И тотчас радушное выражение широкого лица угасло, губы поджались.

– Ой, теть Даша! А я жду-жду! – поставив чашку, Наташа скользнула с пластикового стула и тронула Витьку за локоть. Улыбнулась:

– Спасибо, Вить.