Вторая мировая война

Президент Франклин Рузвельт, уделявший большое внимание отчетам, приходившим из американского посольства в Париже, также хорошо осознавал слабости французской армии. Военно-воздушные силы страны только начали заменять свои устаревшие самолеты. Армия, хоть и одна из самых больших в мире, в то время была громоздкой, старомодной и слишком полагалась на оборонительную «линию Мажино», проходившую вдоль границы с Германией. Это обусловило косность мышления командного состава армии. Огромные потери, которые понесла французская армия в Первой мировой войне (только в битве при Вердене погибло 400 тыс. человек), и привели к такому «бункерному» мышлению. К тому же, как отмечали многочисленные журналисты, военные атташе и политические наблюдатели, политические и социальные болезни французского общества после огромного количества скандалов и правительственных кризисов лишили страну какой-либо надежды на единство и решимость в случае национального кризиса.

С присущей ему прозорливостью, достойной восхищения, президент США Рузвельт понимал, что единственной надеждой сохранить демократию, а также защитить долгосрочные интересы Соединенных Штатов, была поддержка Англии и Франции в их борьбе с нацистской Германией. Наконец, 4 ноября 1939 г. одобренный Конгрессом Соединенных Штатов закон о продаже вооружений за наличный расчет (известный в англоязычных странах как «cash and carry» bill

), был ратифицирован. Это первое поражение американских сторонников изоляционистской политики позволило двум союзным державам начать закупки оружия в США.

Франция по-прежнему жила в каком-то вымышленном мире. Корреспондент агентства Рейтер во время посещения линии фронта, где ничего не происходило, спросил французских солдат, почему они не стреляют по прогуливающимся невдалеке немецким солдатам, которые были видны как на ладони. Французы были шокированы вопросом. «От них же нет никакого вреда, – нашелся с ответом один из французских солдат, – и потом, если мы начнем стрелять в них, они же начнут стрелять в нас». Немецкие патрули, разведывавшие обстановку вдоль линии фронта, вскоре обнаружили полное отсутствие боеспособности и каких-либо проявлений бойцовских качеств со стороны большинства французских воинских частей. Одновременно с этим немецкая пропаганда продолжала распространять подстрекательские слухи о том, что англичане заставляют французов нести на себе всю тяжесть военного бремени.

Кроме проведения работ по укреплению оборонительных позиций, французская армия также понемногу начала заниматься подготовкой своих войск. Но в основном французская армия занималась одним – она находилась в ожидании. Такая бездеятельность привела к падению боевого духа в армии и к депрессии. Политики все чаще слышали о пьянстве в армии, о самовольных отлучках и неопрятном виде военнослужащих, появляющихся на публике. «Нельзя проводить все время, играя в карты, выпивая и занимаясь писанием писем домой одной и той же жене, – крайне точно выразился один солдат. – Мы все время валяемся на соломе и от нечего делать зеваем, мы даже вошли во вкус ничегонеделанья. Моемся все реже и реже и даже не утруждаем себя бритьем. Мы не убираем там, где живем, и даже не убираем за собой обеденный стол после еды. На нашей военной базе царят скука и грязь».

У Жан-Поля Сартра, служившего на военной метеостанции, оказалось достаточно времени, чтобы написать первый том тетралогии «Дороги свободы», а также часть книги «Бытие и ничто». Той зимой, писал он, была одна забота – «поспать, поесть и не замерзнуть, вот и все». Генерал Эдуар Руби писал: «Любые военные упражнения вызывали недовольство, а любая работа считалась утомительной. После нескольких месяцев такой стагнации никто уже не верил в то, что война идет». Не все офицеры, однако, были настолько благодушны и расслаблены. Прямолинейный полковник Шарль де Голль, ярый сторонник создания танковых дивизий наподобие уже существовавших в немецкой армии, предупреждал, «что быть неготовыми означает быть разбитыми». Но у французских генералов его предупреждение не вызвало ничего, кроме раздражения.

Единственным, что сделало командование французской армии для поддержания в войсках боевого духа, была организация на передовой концертов знаменитых певцов и актеров, таких как Эдит Пиаф, Жозефина Бейкер, Морис Шевалье и Шарль Трене. А в Париже, где были забиты все рестораны и кабаре, самой популярной стала песня «J’attendrai» – «Я подожду». Но наибольшей опасностью для дела союзников были крайне правые, находившиеся на высоких должностях в армии и правительстве и считавшие, что «лучше Гитлер, чем Блюм», имея в виду социалиста – главу правительства Народного фронта в 1936 г. Леона Блюма, который к тому же был евреем.