Вторая мировая война. Ад на земле

К середине 1941 г. японский генштаб составил план под оптимистическим названием «Операционный план по завершению войны с США, Великобританией, Нидерландами и Чан Кайши». Первоначально японцы намеревались «дождаться подходящей ситуации на европейском фронте, а именно коллапса Великобритании, завершения германо-советской войны и успехов нашей политики в Индии». Император Хирохито, изучив план, заметил: «Вижу, после Малайи вы намерены заняться Гонконгом. А как насчет иностранных концессий в Китае?»²³

Его величество заверили, что владения европейцев непременно будут захвачены. Однако Токио не удалось оттянуть нападение до окончательной победы Германии в Европе, и эта ошибка в расчетах сыграла роковую роль, как и неумение японцев разгадать характер будущего противника. Японцы (за исключением немногих образованных офицеров, к числу которых принадлежал знаменитый адмирал Исороку Ямамото, главнокомандующий ВМФ), считали американцев выродившимся и невоинственным народом: дескать, достаточно нанести им несколько основательных ударов, и они запросят мира.

И все же до нападения на Пёрл-Харбор поведение японцев оставалось непоследовательным, выдавало колебания. В 1940 г. Токио снарядил войска и воздушные силы во Французский Индокитай, вырвав у Виши на это согласие. Поставки в Китай через Индокитай были перекрыты, давление на Чан Кайши усилилось. В первую очередь японцев на юго-востоке Азии интересовала нефть Восточной Индии, но голландское правительство в изгнании (в Лондоне) отказывалось допустить их в свои владения. Некоторое время японские генералы обдумывали вариант нападения на европейские колонии, не затрагивая зависимые от США Филиппины, однако в начале 1941 г. японские флотоводцы убедили сухопутное командование в том, что любой удар в южном направлении заведомо вызовет конфликт с США. Токийские стратеги пересмотрели свои планы и предложили нанести ряд быстрых ударов, смести слабую оборону Малайи, Бирмы, Филиппин и Голландской Ост-Индии в расчете на то, что США не решатся на полномасштабную войну и большие жертвы в попытке изменить новый статус-кво.

Расчеты японских милитаристов были окрашены самообманом, фатализмом под девизом «Сиката га най» («Ничего не изменишь») и отсутствием реальных сведений о других народах. Японские солдаты были чрезвычайно физически выносливы и готовы к самопожертвованию; армия располагала надежной поддержкой с воздуха, но существенно недоставало танков и артиллерии. Научная и промышленная база страны была слишком слаба, чтобы обеспечить длительную войну против США. Япония не согласовывала свои цели и стратегию с Германией, отчасти потому, что, кроме задачи разбить союзников, эти две страны ничего не связывало, отчасти потому, что они и географически были далеки друг от друга. Расовая идеология Гитлера препятствовала его сближению с японцами, он лишь нехотя признал их союзниками в этой войне. Если бы Япония нанесла удар на Запад, по России, вскоре после того, как немцы в июне 1941 г. вторглись в эту страну, это нападение могло бы изменить баланс сил, способствовать победе стран оси, а столкновение Японии с США, вероятно, состоялось бы позже или вовсе не произошло бы. Министр иностранных дел Ёсуке Мацуока отстаивал именно такой план и ушел в отставку, когда коллеги отвергли его предложение.

И хотя победы Японии в Азии в 1941–1942 гг. потрясли и напугали страны Запада, все захваченное нетрудно было вернуть, если бы удалось сокрушить Германию. В Лондоне и Вашингтоне понимали, что война с Японией окажется длительной и трудной, в том числе и из-за больших расстояний, но серьезные стратеги (и уже упомянутый адмирал Ямамото) не сомневались, что в конечном счете Америка одержит верх, если только воля народа не ослабеет при первых же неудачах. Поскольку японцы не могли осуществить вторжение в Штаты, у страны, чей промышленный потенциал вдесятеро уступал возможностям США и само существование которой зависело от импорта, не имелось ни малейшего шанса одолеть мощь Америки.