Тем временем в тысяче километров к востоку, на Соломоновых островах, японцы, уже занявшие остров Тулаги, перебрались оттуда на соседний Гуадалканал и начали строить аэропорт. Если бы им удалось достроить его, их воздушные силы захватили бы господство в регионе. Чтобы предотвратить это, американцы приняли мгновенное решение начать высадку Первой дивизии морской пехоты. Это вполне отвечало горячему желанию американского флота, выраженному в Вашингтоне адмиралом Эрнстом Кингом: вступать в схватку всюду, где удастся застичь врага. Морскую пехоту переправляли через новозеландскую столицу Веллингтон, куда именно – начальство еще не вполне определилось. Прозвучал приказ: подняться на борт, привести суда в боевую готовность. Работники дока отказались трудиться под проливным дождем, и моряки все сделали сами. В начале августа 1942 г. они отплыли на Гуадалканал. Многие по наивности думали, что им предстоит воевать в тропическом раю.
7 августа 19 000 американцев высадились сперва на внешних островках, а затем и на самом Гуадалканале. Сопротивления они почти не встретили, поскольку заранее подвергли берег основательному обстрелу с моря. «Мутный рассвет, мерцает лишь несколько огней, словно на городской помойке, освещая наш путь в историю»43
, – писал морской пехотинец Роберт Лекки. Австралийский разведчик капитан Мартин Клеменс следил за высадкой американцев из укрытия в джунглях и приветствовал ее в дневнике цитатой из «Алисы в Стране чудес»: «О славнодоблестный денек!»44 На берегу моряки, счастливые уже оттого, что высадились без потерь, разбивали кокосовые орехи и пили молоко, невзирая на предупреждения, что плоды могли быть отравлены японцами. Затем десант двинулся вглубь острова, обильно потея и страдая от неутолимой жажды. Японская разведка вновь прокололась и даже не предупредила вовремя о прибытии американцев. Захват аэропорта, названного «базой Хендерсона» в честь отличившегося над Мидуэем пилота морской авиации, стал, вероятно, решающим событием войны на Тихом океане. Заодно десантники «освободили» вражеские склады провианта, в том числе изрядный запас саке, которого им хватило на несколько веселых ночек. Так закончилась приятная часть кампании, и начался один из самых мучительных эпизодов войны в этом регионе: кровавые сражения на берегу, столкновения боевых судов в море.Через два дня после высадки флот США потерпел унизительное поражение поблизости от Гуадалканала. Флетчер просигналил Нимицу, что находящиеся в этом регионе воздушные силы японцев представляют собой угрозу трем его авианосцам, и предложил отвести их подальше. Не дожидаясь согласия командующего, он изменил курс и направился на северо-восток. Контр-адмирал Келли Тернер, командовавший движением в прибрежной зоне, откровенно заявил, что, по его мнению, авианосцы покинули боевой пост, и репутации Флетчера был нанесен тяжелый ущерб. Но современные историки, в особенности Ричард Фрэнк, считают решение Флетчера абсолютно верным, поскольку безопасность этих авианосцев была на тот момент основной стратегической задачей.
Еще до рассвета следующего дня, 9 августа, союзный флот был застигнут врасплох, и стала очевидна как некомпетентность его командования, так и прискорбное отсутствие навыков ночного боя. Японский вице-адмирал Гунъити Микава повел эскадру тяжелых крейсеров в атаку на якорную стоянку, охранявшуюся одним австралийским тяжелым крейсером и четырьмя американскими, а также пятью миноносцами. Эта вражеская эскадра была обнаружена накануне австралийским самолетом Hudson, но сообщение с самолета не было принято базой Фолл-Ривер на Новой Гвинее, потому что радиостанция была выключена во время воздушного налета45
. Но и после того как Hudson приземлился, прошло еще несколько часов – непростительная задержка, прежде чем предупреждение было передано на суда, находившиеся в море.Американцы развернулись боевым порядком возле острова Саво и ожидали нападения японцев, но в темноте кильватерная колонна Микавы незамеченной миновала линию радаров на эсминцах. В 01:43, через три минуты после того, как американцы с опозданием заметили Chokai, шедший первым во главе японской эскадры, австралийский крейсер Canberra разнесли по меньшей мере 24 снаряда, которые, по словам одного из немногих уцелевших, рвались «с жутким зеленовато-оранжевым дымом». В машинном отделении погибли все, судно оказалось обезоружено и обездвижено. В следующие часы, вплоть до полной эвакуации экипажа, Canberra не смогла сделать ни единого выстрела. Предполагается (хотя эта гипотеза оспаривается), что в крейсер также угодила торпеда американского эсминца Bagley, метившего в японцев.