Вторая мировая война. Ад на земле

«Богатые и могущественные люди, которые затевают войны… имеют на это столько причин, что могли бы поделиться и с нами. Они-то понятно чего хотят: осуществляют какие-то собственные желания или прихоти своих правительств, а нас используют как орудия, чтобы получить желаемое. Поразительное зрелище: тысячи солдат, среди которых почти никто не знает толком, за что сражается, терпят лишения, живут в неестественных, опасных, хотя не скажу, чтобы в совершенно невыносимых условиях, убивают и идут на смерть, причем в перерывах между боями чувствуют скорее дружеское расположение к тем, кого убивают и кто убивает их, поскольку тем приходится переносить такие же испытания»⁵

.

Ни Черчилль, ни его народ не ставили под сомнение принципиальную важность событий в России, однако для самоуважения британцев операции в Северной Африке значили ничуть не меньше. Зимой 1942/43 г. появилась также возможность весьма существенная, и от нее никак не следовало отказываться, – обеспечить нескольким американским подразделениям опыт боевых действий, а заодно сбить спесь с их генералов. В предшествующий год казалось маловероятным, чтобы англичане сумели удержать хотя бы Египет. Член палаты общин Гарольд Николсон писал: «Ходят слухи, что наши ребята не так уж доблестно сражаются… Не выдерживают. Но ведь точно такие же англичане плавают на торговых судах и выиграли Битву за Британию. В нашей армии мораль никуда не годится»⁶

. Черчилль провел секретное заседание палаты общин и вынес на обсуждение кампанию в пустыне: «Действия наших сухопутных подразделений… не соответствуют ни былому, ни нынешнему духу войска в целом»⁷

. После бесславной капитуляции Тобрука 21 июня Окинлек сместил своего полевого командующего Ричи и сам возглавил Восьмую армию. Но под конец месяца, потерпев поражение под Матрухом, разбитые полки вновь отступили – вплоть до линии Эль-Аламейн, уже внутри Египта.

Это были тяжелые времена для Англии. Все понимали, что командование войсками в пустыне и стратегические операции начала 1942 г. были ниже всякой критики, сражения за Газалу показали полную беспомощность военного руководства. Падал боевой дух. Обе стороны считали вполне вероятным захват Каира и переход всего Египта в руки Роммеля. Стратегические последствия такого поражения были бы не очень значительны, поскольку страны оси не располагали ресурсами, чтобы развить преимущество, но это означало бы серьезный удар для престижа Британии, и без того сильно пострадавшего. Египет был охвачен паникой; Средиземноморский флот ВМФ Британии спешно эвакуировался из Александрии. Лейтенант Пьетро Остеллино восторженно писал об этих событиях своей жене 2 июля 1942 г. Его слова вполне отражают еще сохранившиеся у части итальянских фашистов надежды добиться перевеса на поле боя: «Дела идут все лучше и лучше. Как ты знаешь из радиопередач и газет, англичане с союзниками получили тут такую трепку, что больше и головы не подымут. Поделом! Наши солдаты просто замечательные! Теперь-то мы непременно победим»⁸

.

Того же мнения придерживался и Вашингтон. Руководство американской армии было уверено и сохраняло это убеждение до поздней осени, что кампания проиграна, что Восьмая армия не может тягаться с немецким Африканским корпусом, который будет неуклонно прорываться вперед и овладеет дельтой Нила. В июле английские жители Каира предавались унынию, а туземцы уже позволяли себе откровенно торжествовать. В печально знаменитый день – «Пепельную среду» – в штабе командования на Ближнем Востоке жгли секретные документы, а членов семей чиновников и военнослужащих переправляли в Палестину. К стыду властей, управлявших этой подмандатной территорией, нескольким сотням евреев, которые бежали из Египта (среди них были и люди, работавшие на англичан), отказали в визе. Чиновники не сочли возможным превысить иммиграционные квоты.