Вторая невеста Драконьего Лорда

Там водились метровые комары, целые стаи пчел и ягода, которая потом снилась мне в кошмарах, потому что собирали мы ее почти все лето, а остальные девять месяцев неустанно ели, пытаясь хоть немного освободить морозилку.

Так вот, я мечтала о туристическом походе. Но лучше бы я мечтала о розовом единороге, потому что в этом случае сейчас бы ехала на нем, не зная печали, а не перлась черт знает куда с ноющим от тяжести дракончика плечом.

Менять-то руки я не додумалась!

Ноги мои уже не болели. Они просто ругались матом. Я не чувствовала их по самые колени и вполне себе отчетливо ощущала, что еще немного — и мы вместе с ними ляжем. Прямо в траву или даже лужу, потому что у этого леса не было ни конца ни края.

— А мы точно не заблудились? — спросила я в который раз, пытаясь наныть на стоянку. — Мы по мху направление определяем или все-таки по солнцу? Если по мху, то он нагло врет и растет как-то уж совсем разнообразно. А еще, похоже, шевелится.

— Не говори ерунды. Мох не может шевелиться, — снисходительно ответил дракон и остановился. — Давай мне нашего любопытного, а то уже ноги еле передвигаешь.

— Я вам больше скажу: они уже сами по себе передвигаются, без моего участия, — тоже остановилась я, приподнимая узел, за счет которого простыня и держалась.

Пока люлька была у меня в руках, Кирюша очень активно в ней раскачивался, весело при этом хохоча, но, как только она оказалась у Рейтара, дракошка решил устроить подрывную деятельность.

В том смысле, что плакать начал и свой черный дым испускать. Честно говоря, нашему спутнику я тоже не доверяла, даже несмотря на их общую видовую принадлежность, но у меня так сильно ныла спина, что я сейчас просто была не способна нести эту чешуйчатую попу.

А он это понимать отказывался! Непонимающим был, что с ребенка взять? Но мой порыв вернуть простыню обратно военачальник предотвратил.

— Амелия уже устала тебя нести, — произнес Рейтар мягко, а я впервые услышала эти поразительные нотки в его голосе. — Она человечка, понимаешь? Хрупкая, слабая, болезненная.

— У-у! — замотал Кирюша своей большой головой в отрицательном жесте.

Я с такой трактовкой себя любимой тоже согласна не была!

— А хотите, я вас стукну? — предложила я без зазрения совести.

— Ыа! — улыбнулся дракошка, обнажая свои внушительные белые зубки, и даже активно закивал.

Но как только Рейтар потянул простыню на себя, хвостатый вцепился в мой плащ и спрятал в нем свою голову. Но этого ему показалось мало. Выглянув на секунду, он показал раздвоенный на кончике язык, обращаясь совсем не ко мне, и снова спрятался.

Я в этот момент пребывала в тихом шоке.

— Дерзишь? — нехорошо спросил наш спутник, явно разозленный таким ребячеством.

Тут не вмешаться я просто не могла. Подтянув простыню, крепко прижав к себе Кирюшу, я нравоучительным тоном заметила:

— Вы не умеете общаться с детьми.

— А ты умеешь? — Порция гнева досталась и мне.

— У меня есть младшая сестра.

— Она уже не ребенок.

Ответила я немного заторможенно и тихо, делая несколько шагов вперед:

— И правда.

Привыкнуть к этому миру мне было крайне сложно. Долгое время — месяцы — я одергивала себя, пытаясь не выдать свое попаданство словами о своем прошлом или выражениями, которые здесь не употребляются. И вот сейчас так просто чуть не прокололась.

Да, в этом мире у меня была младшая сестра — Илона, но она действительно уже перестала быть ребенком, хоть и вела себя именно так. В другом же…

В другом мире меня звали Ульяной и у меня была маленькая сестра, которая фактически росла у меня на руках. Наша разница составляла целых двенадцать лет, что совсем не мешало мне ее любить. Я меняла ей подгузники и пеленки, помогала маме купать, кормила, забирала из садика и водила в школу.

Я помнила ее первые разбитые коленки — значительно раньше, чем начала учить ее кататься на велосипеде. Я помнила ее первые зубы — ночи без сна и единственное желание, чтобы она успокоилась. Я помнила ее болезни — в те дни старалась обрадовать ее чем-нибудь, купить конфетку, недорогую куклу, которой она с трепетом давала имя.

Я скучала. Скучала гораздо больше, чем могла бы это показать, но мысль о том, что восьмилетняя Машка осталась с родителями, согревала мне душу. Не будь ее, я переживала бы сильнее, а так у родителей был смысл жизни, была та, ради кого они просто обязаны не унывать и держать себя в тонусе.

Потому что моя смерть, должно быть, их подкосила.

Полгода назад я заняла тело Амелии не по своей воле. Так же, как и я, она погибла случайно и глупо. Оступилась на деревянной лестнице, свалилась вниз и ударилась головой. Я тоже ударилась головой, но виной всему стал водитель, не заметивший пешехода на нерегулируемом перекрестке.

Очнулась я уже в этом мире, увидев перед собой незнакомых людей в незнакомом интерьере. Их язык я поначалу не понимала, но, как только ко мне, решившей, что дурдом — это не самое веселое место, явилась богиня этого мира — Святая Мать, языковой барьер исчез.