Вторая смена

Давай, маленькая, шевелись… Он ведь не успел, да? Только за горло взял и одежду расстегнул немного? Это не больно, это только страшно. Ну же, поднимайся. Этот скот тебе ничего больше не сделает, он теперь только хрипеть может и ругаться ошметками незнакомых слов. Проклятья на всех языках одинаково звучат, что у гастарбайтера, что у фашиста, я проверяла. Все страшное кончилось. Прибежали непонятно откуда две умные сильные собаки и спасли…

– Фонька! Да оставь ты этого уеее… у-у-у-ууу!

– Убью! Убью, гада… загррррызуууу. Задеррруууу… У-у-у-у…

– Фонечка! Прекрати! Несоответствие…

– Сучара ты бацильная! Я тебя уррр… Уррр… урррою-юу-у-у…

– Фонька!

– Цыпа-цыпа… кис-киса… Мама! Собачка то есть…

Девчонка, из-за которой заварилась эта кутерьма, стала оживать. Курточку застегнула, теперь стоит, джинсы натянуть пытается. Сумку я ей из кустов принесла, газовый баллончик тоже прямо к ногам подкатила лапой. Все вроде на месте, сейчас оденется и провожу. Вот только надо Фоньку с этого урода снять.

Нам мирских до смерти загрызать нельзя, даже если очень хочется. Это во-первых. А во-вторых, девочка Фоньку боится. Решила, что он бешеный и потом на нее бросится, тоже покусает. Это мы переборщили.

– Фонь! Ну прекрати уже! Ребенка испугал! Фоня…

– Киса-киса… хорошая собака, умная собака, собача моя. Спасибо тебе, да? Ой, мама…

– Убью! Убью на хрен, понял?

– Ам… грх… грх… арк… арх…

– Атос, фу! Ко мне! Атос! Я кому сказала?

И откуда эта баба здесь нарисовалась? С неба свалилась, что ли? Ну если кто из наших, то точно с неба, вороной прилетела.

– Фу! Плохая собака! Я кому сказала, Атос, ко мне! – скрипит женский голос.

Точно из наших. В реестре московского Сторожевого списка оборотные клички всех Спутников, Отладчиков и Смотровых указаны. И Фонька, независимо от породы, – именно Атос. А я, если что, Джулька. Приятно познакомиться.

Мы конвоируем мирскую Танечку до ее дома, который находится строго по ту сторону парка. Девочка-припевочка шмыгает носом и шкрябает подломленным каблуком, наша коллега мирно чавкает ботинками, мы с Афонькой бодро стучим когтями, тщательно игнорируя всякие там «рядом» и «ко мне». А вот на Танино «собача моя хорошая» я вскидываюсь. Честно тычусь носом в ладошку, которая пробует меня погладить, да промахивается:

– А вторую вашу собаку как зовут?

– Дже… Же… Ей в питомнике дали очень сложное имя, по родословной. А дома мы ее зовем Жучка! – выкручивается коллега-стервоза.

Узнала она меня, причем влет. Но кличку не запомнила. Или бухнула наугад, слепив нечто среднее из «Дуськи» и «Жеки». Вот спасибо! Хотя кого-то из наших баб и вправду в такой ситуации Жучкой называют. А Ленку мою дорогую так вообще Тяпой.

– А еще очень хорошо помогает обычная аптечная ромашка. Попробуй обязательно, – на прощание наша коллега начинает трындеть про разную косметическую хренотень. Сухо и вежливо, будто лекцию читает в Шварцевском институте! Точно, там-то я ее и слышала. В коридоре, на перемене, когда она объясняла некому Славику принцип прорастания яблони сквозь линолеум и другие напольные покрытия. Тамара ее зовут. Временно замещающая Ленку деваха.

Мы проводили Таню до лифта. Теперь можно разобраться в произошедшем.

– Коллеги, ну что за свинство? Три Несоответствия, да еще на чужом участке!

Фонька кряхтит и фыркает, оборачиваясь человеком прямо в подъезде, в закутке у почтовых ящиков. Я независимо чешу лапой за ухом, скребу когтями по цементному полу и придумываю реплику поязвительнее. Сейчас отдышусь и тоже перекинусь. Все-таки насильника грызть – это трудная работа, взаправду собачья.

– Пардон, мадемуазель. Увлеклись… – бархатно шуршит Фонька, не обращая внимания на свой угвазданный спортивный костюм.

Тамара зажмурилась. Она что, решила, что Фонечка в натуральном виде предстанет, без трансформации шмоток в шерсть и обратно? Этому вообще-то на шестом курсе учат…

– Доброй ночи. – Фонька чуть морщит лоб. Лицо не разработалось, гримасы плохо приживаются. Сразу вежливое недоумение не изобразишь: – Афанасий Макарович Гусев, к вашим услугам…

– Спасибо, я вас помню.

– Вы сегодня прекрасно выглядите.

Тамара молчит и смотрит почему-то на меня. Ну что, прогавкать ей свое мнение? Насчет того, что в этом задрипанном берете и древних ботинках она на пугало похожа? Хоть бы накрасилась, прежде чем на работу выходить.

– Пожалуйста, объясните, зачем вы полезли на чужой участок? Это… непорядочно, – Тамара сжимает кулаки в карманах тусклого жакетика. Молодая-то она молодая, а шмотки старые, от прошлой жизни. Какая запасливая… хм… мышка-норушка.

– Прошу прощения. Ситуация была форс-мажорная. И поэтому мы с коллегой не могли не вмешаться. Инструкцией такое дозволяется. Правда?

– Гав!

– Простите, я про вас забыла. Добрый вечер…

– Р-р-р-р! – Я яростно и очень старательно чешусь.

– Я прошу прощения за несвоевременное вторжение и готов оформить происшествие.

– Оформить – это хорошо… – Тамара смотрит на Фоньку так, будто он не насильника на территории поймал, а сам порешил кого-нибудь, причем в особо изощренной форме.