Вторая жизнь

– Для слишком умных и любознательных отвечаю: мы направляемся в роту материально-технического обеспечения. В ней имеется хозвзвод, в котором ты будешь служить. Комендатура, понимаешь, у нас не доросла до комендантского взвода.

Больше, на всякий случай, я вопросов не задавал, пока мы не зашли на первый этаж стандартного казарменного здания.

В пустынном коридоре на тумбочке сидел дневальный и чистил ногти штык-ножом.

Увидев нас, он спрыгнул с тумбочки, заорал:

– Рота, смирна! – и типа строевым шагом направился к нам, на ходу пытаясь вставить штык-нож в ножны.

– Рядовой Мамедов, – заорал капитан. – Какого х… ты на тумбочке жопу протираешь, где б… п… дежурный по роте. Думаете, если у меня дежурство по полку, то можно бардак устраивать?

В этот момент появился дежурный, заспанный сержант, он подбежал и доложил, чем занимается личный состав.

Слегка взгрев сержанта, капитан двинулся дальше, туда, где, как я предполагал, была каптерка старшины.

Старшина, крепкий плечистый парень, в отличие от дежурного по роте, вел себя спокойно, при нашем появлении он встал и просто произнес:

– Добрый день, Николай Павлович, кого это вы нам доставили?

– Здорово, Петро, – сказал капитан, – привел тебе молодца, будет у нас служить.

Старшина нахмурился:

– Товарищ капитан, так, может, его в карантин, пусть там его уму-разуму учат, на хрен мне с ним возиться. Примет присягу, тогда к нам заберем.

– Понимаешь, Петя, не все так просто, – задумчиво поделился капитан. – Парень будет водителем у подполковника Климова, а тот уже неделю пешком ходит. Так что придется тебе новобранца в темпе вальса одеть, обуть и научить. Чтобы он б… п… на х… послезавтра сидел за рулем у входа в комендатуру. Усек?

– Усек, – хмуро пробормотал старшина.

– Вот и отлично, – резюмировал капитан и, хлопнув меня по плечу, вышел из каптерки.

Старшина взял у меня военный билет и начал его изучать.

– Сапаров, Сапаров, что-то, парень, у тебя фамилия нерусская, из Чуркестана, что ли, приехал? – недовольно проворчал он.

– А в чем проблема? – хладнокровно осведомился я, демонстративно разглядывая висевшую на стене табличку с надписью «ответственный, старшина Пузенко Петро Михайлович». – Мы все единый советский народ, так нас учит Коммунистическая партия и правительство.

Старшина заткнулся, поняв, что на этой теме может здорово погореть.

Однако, как ни странно, не обиделся. Одобрительно хмыкнув, он сказал:

– А тебе, я смотрю, палец в рот не клади. Бойкий на язык, наверно, активным комсомольцем был.

– Комсоргом, – буркнул я.

– Это хорошо! – оживился старшина. – Осенью мы с нашим комсоргом на дембель собираемся, будем иметь тебя в виду.

К словам старшины я отнесся спокойно, до осени еще было время, а про то, что я был комсоргом на работе, при желании узнали бы все равно.

– Ну что, пойдем на склад, что ли, надо тебя в человеческий вид привести, – сказал Петро и поднялся.

Мы вышли из казармы и извилистой тропкой, сократив путь, прошли к длинному зданию склада. Войдя в неприметную дверь, оказались в маленькой комнатушке, в одной из стен которой имелось окно, закрытое сейчас ставнями.

Старшина забарабанил в него изо всех сил. Через минуту из-за ставен послышался мужской голос.

– Минутку, сейчас открою.

Увидев нас, пожилой старшина-сверхсрочник доброжелательно улыбнулся и заговорил с Пузенко на украинской мове. Они говорили так быстро, что я почти ничего понять не мог. Несколько раз в разговоре проскакивала фамилия моего будущего командира.

Поговорив, сверхсрочник исчез в глубине склада, оставив окно открытым. Оттуда несло кожей и лежалой мануфактурой.

Минут через десять он появился, неся на руках целую кипу одежды и сапоги.

Когда он выложил ее на прилавок, теперь уже я в удивлении воскликнул:

– Ни х… себе.

Передо мной лежала п/ш – полушерстяная повседневная форма солдата, под ней простая хэбэшка, а рядом парадная форма. И все нового образца. Кроме того, яловые сапоги, а не простая кирза!

– Сейчас еще шинелку принесу и зимнюю шапку, – сообщил кусок и снова скрылся в глубине склада.

– За какие заслуги мне все это? – спросил я у старшины.

В ответ тот, подняв указательный палец вверх, сказал:

– Сынок, ты где будешь служить? В роте материального-технического обеспечения.

Я недоуменно пожал плечами:

– Все равно не понимаю, сапоги яловые, пэша мне с какой радости выдали?

Пузенко подозрительно глянул на меня:

– Ты что-то слишком много знаешь, хлопец, пэша сразу разглядел. Откуда сведения?

– У меня отец военный, майор, только четыре года как ушел в запас, – ответил я. – Мы всю дорогу по военным городкам мотались. Так что про форму я знаю все. Бате сапоги чистил, как только щетку смог в руках держать, то же самое и с пуговицами на кителе.

Старшина сдвинул пилотку назад и вытер пот со лба:

– Ну, это радует, слышал же сам, как кэп приказал, чтобы ты послезавтра уже машину подал в комендатуру. А пэша тебе выдали из-за Климова – тот вечно требует, чтобы у него водитель нормально выглядел.

В это время кусок притащил шинель и зимнюю шапку. Забрав всю амуницию, мы двинулись обратно в казарму.