Вторая жизнь. Начало (СИ)

Проблема в том, что рецептов зелья магического зрения – сорок восемь, и каждому конкретному человеку подойдут не все они, а штук пять, не больше, причём сварены они должны быть именно тем человеком, который их потом и будет использовать. Остальные не сработают, или сработают не так, как нужно. И искать, какое зелье подойдёт именно мне, можно только методом проб и ошибок, то есть сварив все эти сорок восемь вариантов и попробовав все из них. Причём пробовать следующее можно не ранее, чем через сутки после приёма предыдущего. И если некоторые рецепты требуют минимума ингредиентов и варятся в течение получаса, то самые сложные состоят из нескольких десятков не самых распространённых компонентов и готовятся неделю. И предугадать или просчитать, какое тебе подойдёт, практически невозможно. Помню, на последнем курсе университета у нас было семестровое задание подобрать себе зелье магического зрения. И если мне повезло – девятая попытка принесла результат, то Любомиру пришлось приготовить все сорок восемь рецептов. Правда, эти зелья разделены на семь групп, и если подошло одно зелье из группы, скорее всего, подойдут и остальные, но это тоже не закон: мне подошли три зелья из одной группы, а вот четвёртое из этой же – нет. Миле тоже подошли три – и все из разных групп. А на Любомира подействовало только одно – самое сложное и дорогое, а другие пять из этой же группы результата не дали. Так что, если не будет особых проблем с добычей ингредиентов, то месяца через два я их все испробую.

Да, и книгу с рецептами найти бы где-нибудь.

Блины зашли Северусу на ура. Сначала он смотрел на них с опаской, переводил взгляд с них на меня и обратно, не зная, что с ними делать. Я нашла в холодильнике абрикосовый джем, выложила его в блюдце, оторвала кусок от блина, обмакнула его в джем и дала попробовать Северусу. Тот опасливо открыл рот, осторожно прожевал, но за следующим куском уже потянулся сам, а дальше уминал так, что трещало за ушами, а я не успевала жарить. На шестом блине он всё же отвалился от стола, повеселев и с сожалением глядя на оставшиеся блины, которые в него уже не влезали. Я поставила перед ним чашку с чаем.

- Ты накушался? – спросила я его, когда он выпил чай.

- Уу, - издал он подобие утвердительного мычания, а чтобы было понятнее, кивнул.

- Нет, так не годится, - я покачала головой, переворачивая на сковородке блин. – Скажи: «Да».

- Уу.

- Да.

- Уу.

- Хорошо, скажи: «А».

- Аа.

- Отлично, а теперь: «Да».

- А-а…

Прогресс есть, «аа» всё-таки больше похоже на «да», чем первоначальное «уу».

К концу завтрака, когда блины закончились, а оставшееся тесто было убрано в холодильник, у Северуса таки получилось некое подобие «Да». Язык у него, правда, вываливался из-за зубов, из-за чего звучание портилось, но для первого раза сойдёт.

Так, сейчас, значит, займёмся…

Походом в магазин – деньги в доме я нашла ещё вчера – стиркой и уборкой в столовой. Если управлюсь до обеда и уложу Северуса спать, то можно попробовать приготовить зелье магического зрения, какое-нибудь из простых, рецепты которых я помню. Если управлюсь и с этим, совершить вылазку в магический мир и отыскать там учреждение, где регистрируются акты гражданского состояния – посмотреть, что сейчас творится с родом Принц, уточнить, когда произошло отсечение и, если это общедоступная информация, по какой причине оно произошло. Также заскочить в библиотеку за книгой с рецептами зелья магического зрения. По идее, отказать мне не могут, даже несмотря на статус Отсечённой. Если же откажут…

Если откажут, будем действовать по ситуации.

- Северус, - позвала я, - пошли мыть ручки и пойдём в магазин.

- Уиуиаммамум? – и недоумённый взгляд на меня.

Не удивлюсь, если окажется, что мать его никуда не брала. Судя по рефлексам тела, ребёнок в её жизни занимал мало места.

- Пойдём, - я взяла его за руку и подтащила к раковине. – Надо к обеду купить чего-нибудь.

С одеждой для него возникли проблемы: ни тёплой куртки, ни пальто у него просто не было, как и не было зимней обуви. Я проглотила так и рвущийся вопрос, как же он ходил гулять – судя по моим рефлексам и бледному цвету лица Северуса, он никак гулять не ходил. Нда, Эйлин, за что же ты так не любила собственного сына? Вернее, судя по её эмоциям, она любила, но не занималась с ним совершенно, и ребёнок рос, предоставленный самому себе. В четыре года это уже поздно исправлять, но лучше поздно, чем никогда.

Час мы потратили на трансфигурацию куртки, штанов и ботинок Тобиаса в детские, и я надеялась, что она продержится достаточно для того, чтобы мы успели сходить и вернуться. До магазина, подсказывала память тела, было пятнадцать минут ходьбы, с ребёнком это займёт раза в два больше при условии, что он не будет отвлекаться на то, чтобы поковыряться в сугробах, то есть час – это только на дорогу туда и обратно. Ещё накинуть полчаса на сам магазин, в итоге – полтора часа. Я с сомнением посмотрела на трансфигурированную одёжку, надевая её на Северуса. По идее, хватить должно.