Вторая жизнь. Начало (СИ)

Леди Лонгботтом в свою очередь пустила в Омут Памяти своего червячка воспоминаний.

Магическое бракосочетание длилось около пятнадцати минут. Перед ним и жених, и невеста действительно подверглись проверке родовой магией, и она подтвердила, что никаких воздействий на брачующихся нет. Ритуал прошёл по обычному сценарию, и лишь когда в финальной части свидетели обвязали руки Эйлин и Тобиаса магической лентой, признавая брак заключённым, Тобиас вдруг застонал и рухнул на пол.

Я внимательно вглядывалась в лица свидетелей и гостей, особенно Дамблдора, и вот здесь выражение его лица мне сильно не понравилось. Нет, на нём не было злорадства или чего-нибудь подобного, но в то время как на лицах других присутствующих отражалось непонимание, нормальное для такой ситуации, то он недоумённо нахмурился. Очень быстро, конечно, он изобразил подобающее непонимание, но было очевидно, что ему есть что скрывать.

Дамблдор явно что-то знал. Я просмотрела ещё раз этот эпизод. Того, что произошло, он, похоже, не ждал, но ждал чего-то другого. Не говорит ли это о том, что он знал или хотя бы предполагал, кто такой Тобиас?

Я подняла голову от Омута и на мгновение встретилась взглядом с мистером Малфоем. Он едва заметно вопросительно приподнял бровь, я едва заметно кивнула.

Он тоже видел выражение лица Дамблдора.

- После ритуала мы сразу почувствовали, что что-то творится с родовой магией, - сообщил мне лорд Малфой, - но не сразу поняли, что именно. Потом ещё несколько дней искали способы решить проблему, но решения было только два: или убийство Тобиаса, или отсечение Эйлин. Мы, естественно, ратовали за убийство.

Снова серебристый червячок воспоминаний в Омуте. Какой-то кабинет, Эйлин тихо рыдает, уткнувшись лицом в ладони, рядом сидят напряжённые свидетели и Дамблдор, тоже неважно выглядевший.

«Мистер Дамблдор, Эйлин, - качает головой мистер Малфой, - я вам сказал всё. Мистер Тобиас Снейп тянет в себя родовую магию Принцев, Малфоев, Лонгботтомов и Поттеров. Если это не пресечь, эти роды прекратят своё существование».

«Мистер Малфой, - практически спокойно возражает Дамблдор, - прошу вас, не спешите. Вполне возможно, всё образуется само собой».

«Мистер Дамблдор, - голос Малфоя становится ледяным, - вынужден напомнить вам, что вы полукровка и ничего не смыслите в родовой магии. Если брак не пресечь, пострадают четыре древних магических рода. Это недопустимо».

«Я, - решительно звучит голос леди Лонгботтом, - готова исправить это положение».

«Каким образом, Августа?» – подаётся вперёд Дамблдор.

«Убить Тобиаса, - жёстко чеканит она. – Своими руками».

И Дамблдор бледнеет и вскакивает на ноги:

«Нет, ни в коем случае, - его голос почти срывается, - нельзя! Нельзя его убивать! Эйлин, это же твой супруг, ты же любишь его! Ты ведь не допустишь этого!»

Эйлин не реагирует.

«Почему его нельзя убить?» – так же жёстко интересуется леди Лонгботтом.

«Эйлин, девочка моя, ты же не допустишь этого…»

«Оставь Эйлин, - тихо и властно приказал лорд Малфой. – И ответь: почему Тобиаса нельзя убить?»

«Ты не подумал о бедной девочке, об Эйлин? Она только что вышла замуж, и ты предлагаешь ей убить её любимого человека? Как же ей дальше жить потом?»

«Полукровка, - презрительно цедит лорд Малфой».

«Если убийство столь необходимо, - продолжает увещевать Дамблдор, - то можно подождать хотя бы до того, как родится наследник… Хотя бы до того, как он будет зачат, чтобы бедной девочке…»

«Разговор окончен, - не выдерживает леди Лонгботтом и встаёт с кресла. – Абракас, будьте столь любезны, подайте руку Эйлин. Нам надобно прогуляться на свежем воздухе».

- Я не знаю, - закончила леди Лонгботтом, когда я подняла лицо от Омута Памяти, - что именно подтолкнуло тебя к отсечению. Думаю, на этот раз это было не влияние мистера Дамблдора. После того разговора ты попросила дать тебе сутки и заперлась в родовом архиве Принцев. Через сутки ты позвала нас и заявила, что готова провести ритуал отсечения, но при этом просила не посвящать в это мистера Дамблдора.

И червячок памяти, подтверждающий её слова…

Я опустила подбородок на сплетённые пальцы. Не нравилось мне это дело, ой не нравилось. Я откровенно сомневалась, что, говоря о любви, Дамблдор заботился о чувствах Эйлин и не понимал значения родовой магии. Думается мне, всё он прекрасно понимал. И не чувства Эйлин его беспокоили – его волновала жизнь Тобиаса. Ему нужно было, чтобы жил Тобиас. И ему нужно было, чтобы в том браке родился наследник.

Даже нет – ему нужен был наследник. Северус.

Что такого в Северусе, что он, ещё не будучи даже зачатым, так его интересовал?

Почему Эйлин не пошла на убийство? Любовь любовью, а интересы рода – превыше всего.

- Почему вы не надавили на меня, чтобы я согласилась на убийство?

- Потому что ты утверждала, что этого нельзя делать, - прямо посмотрела на меня леди Лонгботтом. – Без объяснения причины. И – ты не поверишь – мы не смогли тебя переубедить.

- Внушений…

- Мы всё проверили и перепроверили. На родовом алтаре. Ты что-то узнала такое, что не хотела говорить нам.