Второе открытие Америки

Индеец-кормчий, сопровождавший нас от Сан-Фернандо-де-Апуре до острова Парарума, не знал пути через rapidos[116] Ориноко и не захотел вести дальше нашу лодку. Пришлось посчитаться с его желанием. К счастью для нас, миссионер из Каричаны согласился уступить нам за очень умеренную цену прекрасную пирогу; отец Бернардо Сеа, миссионер из Атурес и Майпурес, расположенных близ больших порогов, предложил, хотя и был болен, сопутствовать нам до границ Бразилии.

Число индейцев, умеющих проводить лодки через Raudales, настолько невелико, что, не будь монаха, нам пришлось бы застрять на несколько недель в этой сырой нездоровой местности. На берегах Ориноко считают леса Риу-Негру чудесной страной.

Действительно, там воздух прохладней и здоровей. В Риу-Негру почти нет крокодилов, и в нем можно безбоязненно купаться; а на берегах и ночью и днем вас не так мучают укусы насекомых, как на Ориноко. Отец Сеа надеялся восстановить свое здоровье, посетив миссии на Риу-Негру. Он говорил о тех краях с восторгом, который во всех колониях на материке проявляют по отношению к чему-то далекому.

В сборище индейцев на берегу острова Парарума перед нашим взором снова предстала картина, повсюду вызывающая у культурных людей интерес к изучению дикого человека и постепенного развития наших умственных способностей. Как трудно различить первобытные черты человеческого рода в этом младенческом обществе, у этих бесстрастных индейцев!

Мы не видим здесь той кроткой наивности, столь чарующе воспетой поэтами на всех языках. Дикарь с Ориноко показался нам не менее отвратительным, чем дикарь с Миссисипи, описанный путешественником-философом[117], умевшим, как никто, изображать человека под различными небесами.

Мы склонны убеждать себя, что вымазанные глиной и жиром индейцы, которые сидят на корточках у костра или примостились на больших черепашьих панцирях и целыми часами смотрят на приготовляемое ими питье, не имеют ничего общего с нашими первобытными предками, а представляют собой выродившуюся расу, жалкие остатки народов, долгое время скитавшихся в лесах и в конце концов снова впавших в варварство.

Единственная, так сказать, одежда индейцев – красная раскраска; и по ней можно среди них отличить более зажиточных от менее зажиточных. Карибы, отомаки и яруро обычно употребляют для собственного украшения оното, называемое испанцами Achoto, а кайенскими колонистами – Rocou.

Это красящее вещество, извлекаемое из мякоти Bixa orellana L. Для приготовления оното индианки бросают зерна растения в наполненный водой чан, в течение часа разминают их, а затем дают спокойно осесть красящему крахмалу очень яркого кирпично-красного цвета. Слив воду, вытаскивают крахмал, высушивают в руках, месят с жиром черепашьих яиц и делают круглые лепешки весом в 3–4 унции.

За неимением черепашьего жира некоторые племена прибавляют в оното крокодилий жир. Другой, значительно более ценный краситель добывают из растения семейства бигнониевых, описанного Бонпланом под названием Bignonia Chica Humb. et Bonpl. Таманаки называют его кравири, майпуре – чирравири. Оно взбирается на самые высокие деревья и прицепляется к ним с помощью усиков.

Его двугубые цветы достигают в длину одного дюйма; они красивого фиолетового цвета и сидят по двое или по трое вместе. Парноперистые листья, высыхая, становятся красноватыми. Плод представляет собой стручковидную коробочку, наполненную крылатыми семенами; в длину она имеет два фута.

Эта бигнония растет в диком состоянии и в большом количестве близ Майпурес, а также выше по Ориноко, за устьем Гуавьяре, от Санта-Барбары до высокой горы Дуида, в особенности около Эсмеральды. Мы обнаружили ее также на берегах Касикьяре.

Красный пигмент чика добывается не из плода, как оното, а из листьев, вымоченных в воде. Красящее вещество выделяется в виде очень тонкого порошка. Из него делают, не смешивая с черепашьим жиром, маленькие, закругленные по краям бруски длиной в 8–9 дюймов и высотой в 2–3 дюйма. Подогретые бруски распространяют приятный запах бензойного дерева.

Если чику подвергнуть перегонке, она не дает сколько-нибудь заметных следов аммиака. Это отнюдь не азотистое вещество, каким является индиго. Оно легко растворяется в серной и соляной кислоте и даже в щелочах. Растертая с жиром чика приобретает красный цвет, оттенка камеди. Если окрасить ею шерсть, то получающийся цвет можно спутать с мареновым.

Несомненно, чика, о которой в Европе не знали до нашего путешествия, может быть с пользой применена в живописи. Из племен Ориноко лучше всего приготавливают это красящее вещество салиба, гуайпунаби[118], кавере и пираоа. Вообще говоря, процессы настаивания и вымачивания широко известны всем индейцам Ориноко.

Так, майпуре ведут обменную торговлю маленькими брусками из пуррумы – растительного крахмала, высушенного по тому же способу, что индиго, и дающего очень стойкую желтую краску. Химия дикаря сводится к изготовлению красителей, ядов и к подслащиванию крахмалистых корней аронниковых и молочайных растений.