Второе пришествие

Иисус неплохо знал эволюционную теорию Дарвина и самые современные труды по генетике. И ему вдруг подумалось, что эти неясные изменения представляют собой…

— Мутации! — громко воскликнул он и вскочил на ноги. При этом чуть не опрокинул кружку с пивом.

Облокотившийся на стойку бармен и посетитель с удивлением взглянули на Иисуса. Потом бармен ухмыльнулся и выразительно пощелкал пальцем по своему горлу: дескать, перебрал.

“Этого еще не хватало, — усмехнулся Иисус. — Бога считают отпетым пьяницей”.

Он наскоро допил пиво, расплатился и поспешил к себе в гостиницу.

Кто я?

Иисус закрылся в номере и несколько раз взволнованно прошелся из угла в угол.

“Мутации, — бормотал он. — Я мутант? Что за чушь лезет в голову”.

Вскоре Иисус забыл и Саврасова, и христологов, и вообще весь окружающий земной мир. Тот просто перестал для него существовать. Какая-то сила, таинственная и непонятная, позвала его…

Иисус разделся, лег в постель и закрыл глаза. Он уходил в странное состояние, нечто среднее между сном и полудремой. Это был зов, настойчивый и неотвратимый зов иного мира, откуда пришел Бог. Кажется, вот он — можно его увидеть и пощупать. Но как ни помогала ему неведомая, влекущая сила, Иисус ничего не увидел, кроме густой, как нефть, тьмы. Это был угольно-черный провал в ничто, в небытие. А жалкие вещественные органы чувств человека, — понимал Иисус, — и должны воспринимать невещественный мир, духовное бытие как ничто. Извечная попытка смертного познать бессмертное, вещественного — зримо увидеть невещественное!

Итак, ничто, небытие — это и есть Бог. Бесконечный и вечный. И этот далекий, потусторонний мир тянул Иисуса к себе, настойчиво и неодолимо. И вдруг неведомая сила враз ослабла, разжала свои объятия, лишь на минуту приоткрыв Иисусу тайну его происхождения.

Иисус облегченно вздохнул, избавившись от непонятной власти. Наступал сладостный момент, когда он вспоминал… Нет, не вспоминал, а воочию видел, конкретно переживал свои прошлые существования, похожие на детство, теряющиеся в туманах веков.

Свиток воспоминаний, как и полгода назад, как и все прошлые разы, начал развертываться примерно с десятого века. Иисус будто вынырнул из безграничного, немого и черного океана небытия на волнующуюся звездную поверхность — в земной, вещественный мир, в мир звуков, запахов, красок. Он еще раз пережил пленительный миг, когда солнечный свет и непостижимые ароматы земли вкрадываются в чувства, распахнутые навстречу вещественному миру. Но сам он был ли тогда вещественным? Этого Иисус до сих пор не знает. Как будто был и в то же время не был. Но он сразу полюбил этот заманчивый мир. Вот и сейчас он с удовольствием перенесся в то далекое время, в десятый век, ощутив вдруг под собой не мягкую постель, а жесткое седло. Под ним гарцует резвый конь, на нем поблескивают грубые, местами ржавые доспехи. Он рыцарь! Странствующий рыцарь на севере Франции.

Картина эта ярко вспыхнула и погасла, как солнечный блик на ряби океана. Как долго он был рыцарем? Ведь не пятнадцать—двадцать секунд, как сейчас?

После первого, самого ослепительного проблеска сознания Иисус как бы погрузился в серые волны забвения или полузабвения. Как на тусклом экране, проплывали неясные, расплывчатые образы. Они, догадывался Иисус, знаменуют собой какие-то очередные перевоплощения в иных людей. Смутно помнится, что когда-то он был знатным принцем в Индии, затем пахарем в какой-то бедной северной стране, охотником в жарких, душистых джунглях. Это были многовековые земные странствия Иисуса, когда он вместе с поэтом мог бы сказать про себя:

Я человек: как Бог я обреченПознать тоску всех стран и всех времен

Да, в те далекие времена он был просто человеком. Сейчас Иисус понимал, что те переходы в разных людей были как бы вехами его становления как богочеловека, фазами проникновения, вхождения святого духа в земной мир, в земную плоть. Обладал ли он тогда хоть искрой того могущества, какое имеет сейчас? Пожалуй, нет. Иисус явно помнит: было это где-то в конце семнадцатого века. И вообще, чем ближе к двадцатому столетию, тем отчетливей картины, словно он выплывал из мглы веков.