Второе пришествие в гневе

Однако, сообщения о расследовании нападения на Перл-Харбор, репортажи о ходе заседаний Международного Военного Трибунала а Нюрнберге и потрясающие истории о японских зверствах во время войны печатались японскими газетами «Домен Тсусин-Ша» и «Асахи», а также сообщались и другими средствами массовой информации Японии. Поэтому весьма вероятно, что Хасимото опасался, что его посчитают военным преступником, если он признается в том, что утопил «Индианаполис» (последний крупный американский корабль, потерянный во время войны), используя позорное оружие, управляемое самоубийцами. Жертвы при этом были исключительно высокими, а многие из уцелевших почти четыре дня беспомощно оставались на милости океана в кишащих акулами водах. Если даже командир погибшего крейсера был отдан под суд, то что должен был ожидать для себя Хасимото — командир японской лодки, потопившей этот крейсер? Он прекрасно знал, что англичанами был казнен командир немецкой подводной лодки U-852 и что ведомство, ведающее демобилизацией Японского Императорского Флота, начало расследование деятельности девяти японских подводных лодок. Однако, как также было хорошо известно Хасимото, американские подводники в течение всей войны беспощадно использовали обычные торпеды против японских кораблей, включая и невооруженные торговые суда. Этот факт в огромной степени оправдывал применение самим Хасимото обычных торпед против боевого корабля, а уж поскольку Хасимото дал такие показания в первые послевоенные дни, когда общественное мнение стран-победителей жаждало мести и один за другим следовали процессы над военными преступниками, то он уже был вынужден придерживаться версии применения обычных торпед и несколько лет спустя при опубликовании своей книги «Потопленные». Если бы Хасимото в своей книге или в более поздних интервью изменил свою первоначальную версию и признался бы в применении «кайтенов» при атаке на «Индианаполис», то в самом лучшем случае он потерял бы лицо, не говоря уже о других более худших последствиях.

Мы не претендуем на то, что применение «кайтенов» при потоплении «Индианаполиса» является окончательно доказанным. Напротив, считаем, что убедительных доказательств, способных прояснить все аспекты этой запутанной истории, добыть невозможно.

Однако, очевидно, что собственный отчет Хасимото о применении обычных торпед противоречив, а в отношении некоторых конкретных аспектов и неточен. Конечно, всем хорошо известно, насколько труднопреодолимым является языковый барьер. Даже самые опытные переводчики не застрахованы от ошибок. Но если ошибки перевода могут стать причиной мелких расхождений японского и английского текстов, то ими никак нельзя объяснить те поразительные противоречия, которые имеют место в независимых друг от друга западных публикациях, основанных исключительно на различных устных и письменных заявлениях Хасимото. В заключение скажем прямо, что эта история не поддается окончательному анализу из-за отсутствия неопровержимых доказательств. И уж никак нельзя считать доказательствами выдержки из книг, предназначенных для широкого читателя.

Однако, ни один исследователь этой историй не должен так легко игнорировать те обстоятельства, при которых в декабре 1945 года пленный вражеский офицер излагал свою версию трагедии «Индианаполиса» перед судьями военного трибунала.

Д-р Карл Бойд. (Отдел военных исследований кафедры истории университета г. Норфолк, штат Вирджиния.)

ПРИЛОЖЕНИЕ III

«Через 30 дней после атомного взрыва»

Английский журналист Уилфред Барчетт, скончавшийся в сентябре 1983 года, был первым иностранным корреспондентом, посетившем Хиросиму после атомной бомбардировки. О своих впечатлениях он рассказал в книге «Тени Хиросимы», отрывки из которой были опубликованы в Лондонской газете «Трибюн» уже после смерти автора.

«Я находился на Окинаве, когда боевые действия против Японии близились к завершению. Именно на Окинаве, стоя в очереди за завтраком в армейской столовой, я услышал по радио обрывки последних известий. Взволнованным голосом диктор говорил, что некоторое время назад на Хиросиму сброшена новая сверхмощная бомба.

Среди грохота жестяных подносов и тарелок, болтовни о вчерашнем фильме и где-то подстреленном японском шпионе невозможно было расслышать подробности. Когда повар бросил мне на поднос завтрак, я спросил, о чем, собственно, была передача.

— Да о какой-то новой мощной бомбе, которую мы только что сбросили на этих японцев, — ответил он.

Так ничего и не поняв, я стал проталкиваться сквозь толпу. В тот же вечер я узнал, что на Хиросиму была сброшена атомная бомба, и решил побывать там.