Второе пришествие в гневе

На борту «Энолы Гей», идущей на высоте почти десять тысяч метров в одиннадцати милях от Хиросимы, хвостовой стрелок, сержант Роберт Кэрон рассказал следующее, как первый в мире очевидец взрыва атомной бомбы:

«Огромная колонна дыма стала быстро подниматься вверх. Внутри она была ослепительно красной. Бурлящая масса серо-багрового цвета снаружи и красная внутри. Все это клокотало и бурлило. Повсюду стремительно распространялись пожары, как будто под городом разожгли гигантский костер. Я было начал считать пожары, но быстро сбился со счета. Это было невозможно. Их было слишком много. Затем появилось нечто „грибообразное“ по форме, о чем предупреждал капитан 1 ранга Пэрсонс… Оно напоминало массу кипящей патоки. Гриб быстро распространялся вверх и вширь. Он достиг мили или двух в ширину и полмили в высоту. Он продолжал подниматься вверх, и мне показалось, что он достиг одной высоты с нами. Гриб был очень черным, но отбрасывал багровый отсвет на облака, основание гриба напоминало кратер вулкана, изрыгающий пламя. Под этим пламенем находился город. Пламя и дым бушевали над городом, закручиваясь в огромные огненные смерчи. Сейчас я могу разглядеть в городе только порт и что-то похожее на аэродром».

Сделав широкий круг, бомбардировщик облетел вокруг грибообразного облака, которое уже поднялось вверх на двадцать тысяч метров. Тиббетс «был поражен и даже шокирован. Я ожидал увидеть что-то большое, но разве это можно было назвать „большим“? То, что я увидел, было гигантским, исполинским, чудовищным, вполне соответствующим той страшной силе, которая ее породила. Все было гораздо ужаснее, чем я мог себе представить».

Лейтенант Безер ограничился несколькими словами: «Было очень страшно, но я почувствовал облегчение от того, что эта штука сработала».

Нельсон, Шумард и Дазенбери в своих впечатлениях использовали такие слова, как «просто ужасно», «немыслимо», «невероятно», «ошеломляюще», «потрясающе». Стиборик так и не нашел слов, но считал, что теперь война точно закончится. Пэрсонс и Фирби были слишком заняты составлением своих рапортов и не сказали ничего.

Из хвостовой кабины сержант Кэрон сделал несколько фотографий, которые в будущем обойдут весь мир.

* * *

В аэропорту Хиросимы лейтенант Мацуо Ясудзава, выйдя с узла связи, увидел высоко в небе три маленьких черточки: «Энолу Гей», «Великого Артиста» и B-29 № 91. Лейтенант почувствовал «ярость и унижение», что самолеты противника не атакуют истребители и не обстреливают зенитки.

Лейтенант был полон решимости взлететь и сам напасть на них. Пробегая мимо горящих самолетов и машин, Ясудзава направлялся к своей учебной «спарке», на которой он совершил посадку в Хиросиме около часа назад. По пути лейтенант не заметил ни одного неповрежденного самолета. Аэропорт находился более чем в двух милях от эпицентра взрыва, и сила взрыва, а также всех других его компонентов уже несколько иссякла на пути к авиабазе. Тем не менее, все стекла в районе аэропорта оказались выбитыми, а многие здание получили серьезные повреждения.

Задыхаясь от бега, Ясудзава добрался, наконец, до своей «спарки» и сокрушенно покачал головой.

Его машина напоминала гигантский сморщенный банан.

Ударная волна выбила стекла с одной стороны кабины и деформировала фюзеляж. Хвостовой стабилизатор был погнут градусов на десять. То же самое было и с носовой частью самолета.

Ясудзава забрался в кабину и нажал кнопку стартера. Мотор чихнул и — невероятно — заработал!

В этот момент лейтенант увидел картину, заставившую его содрогнуться. На территорию аэродрома вступала процессия, как ему показалось, «живых трупов». Окровавленные, обожженные, закопченные, с висящими кусками кожи, со сгоревшими волосами, первые сумевшие вырваться из уничтоженного города, добрались до аэропорта, надеясь здесь получить какую-нибудь помощь. Многие были совершенно голыми, их одежда сгорела прямо на них. Женщины несли обожженных детей.

В ужасе лейтенант Ясудзава огляделся вокруг. Он забыл о своем желании атаковать бомбардировщики противника. Он понял, что должен выбраться отсюда, чтобы доложить о том, что произошло в Хиросиме.

Он медленно вырулил на взлетную полосу, вывел двигатель на взлетный режим и отпустил тормоза. Когда лейтенант потянул ручку управления на себя, помятая «спарка» как-то неуверенно поднялась в воздух примерно на метр от земли и снова коснулась взлетной полосы.

Убедившись в том, что его машина еще способна летать, Ясудзава вырулил на противоположный конец взлетной полосы и стал разворачиваться для взлета. В этот момент откуда-то внезапно появился тот самый майор, которого Ясудзава доставил в Хиросиму на совещание, и побежал к самолету. Летчик пытался ему разъяснить плачевное состояние машины, но майор, ничего не желая слушать, забрался в кабину позади Ясудзавы.