Второе пришествие в гневе

Когда доктор Нисина и начальник военной разведки генерал Арисуе готовились сесть в самолет на авиабазе Тачикава, завыли сирены воздушной тревоги. Арисуе велел ученому подождать до отбоя тревоги, но сам с несколькими подчиненными немедленно вылетел в Хиросиму. Еще до наступления темноты их самолет появился над Хиросимой. Генералу Арисуе приходилось видеть немало городов после ковровых бомбежек зажигательными бомбами. Обычно с воздуха были видны дымящиеся развалины, смешанные с дымом полевых кухонь и других следов жизнедеятельности человека. Но теперь под самолетом лежала абсолютно безжизненная пустыня: не было ни дыма, ни огня, ничего. Не было даже улиц.

Летчик повернулся к генералу и крикнул:

— Кажется, мы над Хиросимой. Что будем делать?

— Садитесь! — приказал Арисуе.

Самолет совершил посадку на дерновую полосу вблизи порта. Когда генерал вылез из самолета, он обратил внимание на то, что трава, странного пепельного цвета, вся наклонена в сторону моря. Было впечатление, что по ней прошлись каким-то гигантских утюгом. Группу Арисуе встретил какой-то подполковник, лихо отдавший честь. Левая сторона его лица была сильно обожжена, правая — осталась не тронутой.

Арисуе на катере переехал на другую сторону бухты. Там его встретил давнишний знакомый еще по военному училищу генерал-лейтенант Хидео Баба, сообщивший, что в Хиросиме нет ни воды, ни электроэнергии.

Генералы уселись за длинный деревянный стол, освещенный свечками. Баба с большим трудом сдерживал волнение. Он рассказал, как его дочь погибла по пути в школу.

— Не только моя дочь, — подчеркнул он, — но тысячи других невинных детей были уничтожены. Новая бомба — это дьявольское, ужасное оружие. Ее нельзя применять, — и генерал закрыл свое лицо руками.

Арисуе обнял своего приятеля за плечи: — Не забывай, что мы военные люди. Баба извинился за проявление слабости.

Затем поведал Арисуе, что циркулирует упорный слух о намерении американцев сбросить еще одну такую бомбу на Токио. (Опасение, что следующей целью атомной бомбардировки станет Токио, «подтвердились» в тот же вечер, благодаря показаниям пленного американского летчика-истребителя, лейтенанта Маркуса Макдилда, сбитого вблизи Осаки. Американский лейтенант не имел ни малейшего понятия об атомной энергии, но, когда допрашивавший его японский генерал выхватил меч, грозя снести летчику голову, тот решил, что лучше «начать говорить». На своем флоридском диалекте Макдилд поведал японцу, что атомы были расщеплены на «положительные» и «отрицательные частицы». Эти частицы были отделены друг от друга свинцовой перегородкой, затем помещены в ящик длиной двенадцать метров и шириной восемь метров. При сбросе этого ящика с самолета, свинцовая перегородка должна расплавиться, тогда «отрицательные» и «положительные» частицы атома снова соединятся, вызвав чудовищной силы взрыв, вполне способный уничтожить целый город. Перепуганный японец поинтересовался у сбитого американского летчика, какие города намечены в качестве следующих целей?

— Киото и Токио, — не задумываясь, ответил Макдилд. — Токио будут бомбить через несколько дней.)

Между тем, в Хиросиму начали возвращаться жители, число которых постоянно увеличивалось. Были созданы рабочие бригады для сбора и сожжения трупов с помощью любого горючего материала, который удавалось найти. Стоял тошнотворный запах, отдаленно напоминавший аромат кипящих сардин. У некоторых он даже возбуждал аппетит.

Самолет с доктором Нисина прибыл в Хиросиму на следующее утро. Самый поверхностный осмотр привел ученого к заключению, что только атомная бомба могла привести к подобным разрушениям. Профессор информировал генерала Арисуе, что это была бомба уранового типа наподобие той, что он сам пытался разработать. Должен ли он продолжать работы в этом направлении?

Генерал Арисуе ничего не ответил.

ГЛАВА XVII

РЕАКЦИЯ:

МОСКВА — ТОКИО — ВАШИНГТОН,

СРЕДА, 8 АВГУСТА 1945 ГОДА

Японцы давно хотели использовать Советский Союз в качестве посредника для переговоров о мире с западными странами. В Москве не говорили ни да, ни нет, главным образом — отмалчивались, но с самого начала было очевидно, что из этой затеи ничего не выйдет.

Однако, уничтожение Хиросимы настолько оторвало японское руководство от реальности, что было принято решение интенсифицировать усилия именно в этом направлении.

Министр иностранных дел Того телеграфировал японскому послу в Москве Сато: «Обстановка настолько обострилась, что нам необходимо как можно быстрее выяснить настроение СССР по этому вопросу. Пожалуйста, приложите все возможные усилия, чтобы получить конкретный ответ».

В полдень 8 августа японский посол попросил немедленной встречи с Молотовым, который избегал его уже в течение нескольких недель. На этот раз Молотов неожиданно согласился принять посла немедленно, хотя через несколько минут Сато без всяких объяснений был уведомлен, что встреча с Молотовым переносится на пять часов вечера.