Второе пришествие в гневе

Не все погибшие в Нагасаки были японцами. Группа союзных военнопленных была захвачена взрывом на территории металлургического завода, и многие из них погибли. Лагерь пленных, находившийся в миле от завода, пострадал от вспышки и ударной волны так сильно, что никто не мог точно сказать, сколько людей там были убиты или ранены. Даже в сорока милях от Нагасаки, в лагере Сенрю, доктор Джульен Гудман, взятый в плен на Батаане, почувствовал ударную волну. Земля задрожала и раздался грохот, напоминавший гром. Через мгновение все это повторилось снова. Пленному австралийскому врачу Джону Хайгину это напомнило залп из тяжелых корабельных орудий.

Все пленные быстро почувствовали, что произошло что-то необычное. В этот день вечерняя смена на всех заводах Нагасаки была отменена, а из дневной смены никто не вернулся.

* * *

После сброса бомбы майор Суини, совершив разворот на сто пятьдесят пять градусов, стремился увести «Автомобиль Бока» как можно дальше от Нагасаки. В момент взрыва он инстинктивно зажмурился, а когда снова открыл глаза, то увидел внизу гигантские концентрические круги раскаленного воздуха, стремительно несущиеся вверх. Это были взрывные волны, всего их было пять. Затем из центра взрыва начал подниматься громадный огненный столб.

На борту «Великого Артиста» корреспондент «Нью-Йорк Таймс» Уильям Лоренс наблюдал за происходящим с чувством ошеломления и ужаса. «Мы видели, как гигантский столб пламени высотой до трех миль взметнулся, как метеор, вылетевший, однако, не из космоса, а, казалось, из недр земли. Это был уже не просто дым или пыль, или огненный смерч, это было новое, доселе невиданное живое существо, рожденное у нас на глазах. Мы видели, как гигантский гриб вылетел из вершины столба и поднялся на пятнадцать километров в небо. Гриб этот казался даже более живым, чем столб, он кипел и бурлил в страшном разгуле словно слившиеся воедино миллионы гейзеров. Эта бушующая стихия как бы стремилась сбросить с себя оковы, удерживавшиеся ее внизу. В какие-то секунды шапка гриба оторвалась от ствола, но на его мете тут же возник новый гриб. Возникало впечатление, что у обезглавленного монстра на глазах вырастала новая голова».

Поднявшись на высоту три тысячи пятьсот метров, майор Суини сделал полный круг над городом, пытаясь определить размеры разрушений. По СПУ он услышал голос хвостового стрелка: «Командир, на землю вырвался ад!»

Второй пилот Эшбери вызвал бомбардира: «Поздравляю, Би! Ты сегодня прикончил сотню тысяч джапов!»

Бихэн ничего не ответил.

Напряжение постепенно спадало. По СПУ слышались взаимные поздравления, люди снимали с себя бронежилеты.

На Тиниан полетело первое донесение майора Суини:

«В 09:01:58 визуально сбросил бомбу на Нагасаки. Истребительное или зенитное противодействие отсутствовало. „Технический успех“ несомненен, но другие факторы требуют тщательного исследования. Видимые последствия примерно те же, что и в Хиросиме. Проблемы с горючим вынуждают меня следовать на Окинаву».

* * *

На высоте примерно три тысячи метров, над шапкой облаков, к Нагасаки приближался японский гидросамолет. Всего за десять минут до этого на военно-морскую базу в Сасебо поступило первое донесение о «страшной бомбежке» соседнего Нагасаки. Пилот гидросамолета, двадцатилетний курсант военно-морского училища Набукацу Комацу, не спрашивая ни у кого разрешения, совершил взлет и направился к Нагасаки.

Вместе с Комацу на борту находились еще два унтер-офицера: Умеда и Томимура.

Комацу слышал заявление Трумэна по радио, и правильно предположил, что на Нагасаки также сброшена атомная бомба. Он хотел в этом убедиться воочию. Приближаясь к Нагасаки, они пробились сквозь толщу облаков и оказались перед громадным черным столбом дыма. Клубящаяся колонна достигала уже примерно пяти миль в высоту, а над ней, подобно голове фантастического чудовища, висел огромный, все разрастающийся гриб. Комацу проверил показания высотомера — три тысячи пятьсот метров. Он не мог себе представить, что дым от взрыва бомбы может подняться на такую высоту.

Солнце светило сзади, и создавалась иллюзия, что огромный столб все время меняет цвет — из красного становится синим, из синего — зеленым, из зеленого — желтым. Но, подлетев поближе, Комацу убедился, что «столб» черно-серого цвета.

— Отсюда ничего не видно! — крикнул пилот. — Давайте пройдем его насквозь!

Ему никто не ответил. Члены экипажа были слишком сильно поражены увиденным. В кабине стало очень жарко. Комацу открыл окно и высунул руку, но тут же отдернул ее назад. Даже через перчатку его обожгло, словно раскаленным паром. Закрывая окно, Комацу заметил приставшую к перчатке пыль. На ветровом стекле тоже осела пыль и большие капли воды.

— Не могу больше! — крикнул Умеда, и Комацу, обернувшись, увидел, что его рвало.

Он сидел как раз на пути струи, ворвавшейся в машину из открытого окна. Гидросамолет вошел в черный дым. Обычно даже в очень густых облаках солнечный свет все-таки пробивается в кабину. А тут вдруг наступила кромешная тьма, как будто кто-то задернул на окнах черные шторы.