Второе рождение Жолта Керекеша

Жолт не стал ее ждать. Он крадучись вышел в холл, сорвал с вешалки поводок, и Зебулон обрадованно устремился вперед. Но на улице он почувствовал угнетенное состояние мальчика и задрожал. Шерсть на его спине вздыбилась, и, полный ярости, он стал искать невидимого врага. Навстречу им шел прохожий и испуганно замедлил шаги. Зебулон взвыл и бросился на него.

– Отпусти! Ко мне! – крикнул Жолт.

Зебулон, ворча, отступил. Прохожий, утратив дар речи, обошел их далеко стороной. А у Жолта внутри что-то словно бы прорвалось, и команда пробилась сквозь ватный ком. Но когда он брал Зебулона на поводок, руки у него были как деревянные. Он мучительно втягивал в легкие воздух, и жгучий стыд захлестывал все его существо.

Потом была ночь. Во сне под звеняще тикающую музыку часового оркестра Жолт танцевал с Ольгой. Его руки лежали на ее плечах, и он испытывал какое-то непередаваемое блаженство.

Настало утро. Он проснулся и, еще одурманенный сном, рядом с кроватью увидел Тибора. Тибор протягивал ему письмо. Это была совсем коротенькая записка:

Жоли! Я хочу тебя видеть. О.

Целый день Жолт бродил по окрестностям и лишь к вечеру сочинил ответ.

Ольга! Я тоже очень хочу тебя видеть, но теперь ничего не выйдет. Почему – ты знаешь. Потом, когда уже будет можно, я тебя разыщу. Если хватит терпения, дождись. Жолт.

На следующий день в почтовом ящике опять его ждало письмо:

«Милый Жоли, терпения у меня хватит надолго. Но ты все же поторопись. О.».

Жолт был уверен, что это самое прекрасное письмо, какое он в жизни когда-либо получал или когда-либо в жизни получит. И все-таки, следуя совету Амбруша, Ольгу он старательно избегал. Изредка он ее видел издалека. Она сидела на скамье или, помахивая длинным ременным поводком, спешила на гору Шаш. И всегда бывала одна. Вернее, не одна, а с Кристи, бежавшей рысью у ее ноги

*

К этому решению он пришел совсем просто. Не пойдет к матери, и все.

Ему хотелось побыть на холме еще, но, когда он взглянул на Зебулона, решимость его поколебалась. Как они изучили друг друга! Зебулон был воплощением печали. Он вытянул вперед белоснежные лапы и положил на них сверкающе-черную голову; глаза его возбужденно поблескивали, лоб прорезали хмурые морщины, а громадные уши висели неподвижно и траурно. Картину можно было бы назвать так: «Зебулон, жертва несчастья».

Жолт осторожно оперся на локоть, стараясь не прикасаться к кофте, чтобы Зебулон не истолковал его жест по-своему.

– Тебе здесь плохо? – спросил его Жолт.

Зебулон покосился в сторону горы.

«Фазан кричит», – как будто бы сказал он.

– Тогда пойди и поймай фазана!

Зебулон слегка шевельнул хвостом, словно он понял шутку.

«Нельзя», – как будто бы сказал он.

– Почему же нельзя? Ты думаешь, меня украдут, если ты перестанешь меня охранять?

Зебулон поднял уши, но мученической позы не изменил.

– Ты стараешься понять? Да? – спросил Жолт.

Влажные карие глаза Зебулона блеснули.

– Не хочется мне сейчас домой, – сказал Жолт. – Зря ты настаиваешь. Мы останемся здесь. Дома мне делать абсолютно нечего, а те две жалкие задачки я прикончу за полчаса. Если, конечно, не буду декоцентрирован. Кстати, сегодня я точно буду деконцентрирован.

Зебулон выпрямился. Его белый стройный корпус был устремлен вперед, словно скульптура, изображающая безудержный порыв к действию.

– А ведь правда, – продолжал свой монолог Жолт, – с тобой можно поговорить. Так вот. Я ненавижу, когда ты напускаешь на себя такой разнесчастный вид. Не то ты лежишь, не то стоишь, в общем, не разбери-поймешь. А ведешь ты себя так потому, что тебе хорошо известно: я не выношу, когда ты меня о чем-нибудь умоляешь.

Зебулон слушал, неподвижный, как изваяние, и только слева так отчетливо аритмично колотилось его сердце, что можно было вести счет ударам.

– Не может быть, – с нежностью пробормотал Жолт, – не может быть, чтоб он ничего не понимал! Но этому несчастному созданию трудно одолевать слова… Если ты очень хочешь, я скажу тебе, – медленно, по слогам говорил Жолт. – Беда, Зебулон, в том, что я боюсь.

Зебулон вскинул голову, и глаза его затуманились.

– Не веришь? А это правда. Я боюсь. Этот чертов ком в горле у меня ведь от страха.

Зебулон застучал двумя лапами сразу.

– Видишь ли, – задумчиво продолжал Жолт, – я еще ничего не знаю. Но что-нибудь, наверно, придумаю.

Зебулон тяжело вздохнул и снова устало уронил голову на лапы.