Второе убийство Сталина

P. S. Кстати, насчет женщин — а то ведь про самое интересное-то и не рассказали. Тот, кто хоть раз бывал в суде, листал уголовное дело или смотрел хороший детектив, прекрасно знает, что в материалах дел совершенно четко указывается: где, когда и при каких обстоятельствах происходит преступление. И если говорится, что это произошло на работе, значит, на работе, а если на даче — то значит, на даче. Более того, юристы в своей дотошности конкретизируют, в какой именно комнате, в какое время суток и пр. Так вот, по делу о сотнях изнасилованных дам, школьниц и пр. свидетель обвинения, бывший порученец Берии Саркисов показывает: «Как правило, такие знакомства намечались им по время его прогулок около своего дома… Женщины на квартиру Берии доставлялись, как правило, на ночь…» И даже сам Берия «показал» на суде: «Этих женщин привозили ко мне на дом, к ним я никогда не ходил».

Так что ошибиться невозможно, в материалах дела четко указано: дом Берии, квартира Берии. Все бы ничего, но пресловутый особняк «растленного маршала госбезопасности» представлял собой двухэтажный домик, где на первом этаже размещалась охрана и пункт связи, а на втором жил он сам со своей семьей, занимая пять комнат. А семья была такая: сам Берия, его жена, сын, невестка и двое их детей (в момент ареста невестка была беременна третьим ребенком). По ночам все они, естественно, были дома. Сын в своих воспоминаниях ни словом о сексуальных похождениях отца не обмолвился. Более того, жена Берии была не московской эмансипэ легкого поведения, а добропорядочной грузинкой. Тот, кто знает грузинок, может вообразить себе, что произойдет, коли муж посмеет явиться домой с любовницей. Не иначе, был там где- то возле дверей выход в пятое измерение, где нарком их и насиловал. Потому что ну просто негде…

Думаю, другие пункты обвинения, типа шпионажа в пользу англичан или намерения устранить руководителей партии и правительства, можно уже не обсуждать…

P. P. S. Из письма Берии членам Политбюро, написанного в заключении: «Дорогие товарищи. Со мной хотят расправиться без суда и следствия, после 5-дневного заключения, без единого допроса, умоляю Вас всех, чтобы этого не допустили… Еще раз умоляю всех, особенно товарищей, работавших с Лениным и Сталиным, обогащенных большим опытом и умудренных в решении сложных дел т-щей Молотова, Ворошилова, Кагановича, Микояна. Во имя памяти Ленина и Сталина, прошу, умоляю незамедлительно вмешаться, и Вы все убедитесь, что я абсолютно чист, честен, верный Ваш друг, товарищ, верный член Вашей партии…»

…И так далее, смесь отчаяния и страха, по образцу тех писем, которые писали перед казнью «оппозиционеры». Неужели кто-то думает, что у нас писем подделывать не умеют? Он был не дурак, его арестовали на заседании Политбюро с согласия все тех же «дорогих товарищей», он прекрасно знал им цену, знал, куда попал и что его ждет. А теперь взгляните на фотографию Берии, взгляните внимательно: станет ли этот человек, даже под угрозой смерти, лизать сапоги своим палачам? Не та ли это лишняя улика, которая ставит под сомнение достоверность всей картины?

P. P. P. S.

Кстати, помните три странных письма Василия Сталина из заключения? Заявление, письмо Хрущеву и письмо с осуждением «антипартийной группировки», которые очень похожи на фальшивки? Со вторым все ясно сразу: низкопоклонный панегирик Хрущеву, написанный сыном Сталина в стиле худшей из районных партийных газет долженствовал греть сердце Никиты Сергеевича и при случае мог пригодиться. Мало ли там, опубликовать или оставить для истории, чтобы потомки знали, какой он был великий… А вот с двумя другими письмами все куда интереснее. По жанру они представляют собой «роман в романе». Автор письма говорит вроде бы об одном, а потом, пользуясь каким-то небольшим поводом в тексте, вдруг начинает многословно и путанно поливать Берию, так многословно и с такой ненавистью, что создается ощущение, будто сами письма написаны с этой только целью. Вот, мол, и сталинские дети тоже ненавидят Берию — а уж они-то знают… И опять перестарались. То, что Василий терпеть не мог Берию, допустить можно — вдруг там есть что-то такое, чего мы не знаем, но поверить в его горячую любовь к Хрущеву и в сердечную солидарность с партийной склокой — уж увольте…

Глава 24

Как убивали Сталина