Второй Шанс (СИ)

Их начальник все это время стоял и просто смотрел, скрестив руки на груди и явно не собираясь вмешиваться. Взгляд его был сух и снисходителен. И до меня никому дела не было. Я судорожно соображала, что же делать, ведь они забьют его до смерти. А ночные кошмары потом будут мучить меня! Как будто их и без этого мало выпало на мою долю!

В ярости от собственного бессилия я совершенно потеряла контроль над собой и, не думая уже, что делаю, схватила со стола чернильницу и запустила ей в одного из стражников. Она угодила ему в шлем, но забрало он перед тем поднял совершенно зря.

На меня, истекая чернилами и осколками, воззрилось страшное черное существо из деревенских сказок, яростно сверкая глазами. Я запоздало вспомнила, что эти чернила смыть нельзя. Они сойдут сами… если повезет, то через пару седмиц.

Напарник существа, вылупив мутные от чужой боли глаза, смотрел то на него, то на меня. Я поняла, что вляпалась. Мне неожиданно понравилась мысль вскочить на стол и начать бросаться в них всем, что попадется под руку. Все равно мне теперь...

— Серг, Эрвен, — скучающе произнес начальник, — хватит.

Черный стражник усиленно тер лицо, пачкая кольчужные навершия перчаток чернильными разводами. Молот неприятностей над моей головой недоуменно покачивался и никак не мог выбрать сторону. Узник лежал на полу лицом вниз, его плечи тяжело поднимались и опускались. Я заметила лужицу крови под его волосами.

— Отведите его в камеру и заприте. И хватит его избивать, а то он не доживет до плахи, — приказал начальник. – А потом, Эрвен,сходи-ка к Перету, может, он знает, как тебя отмыть.

Вспоминать легко. А как меня тогда колотило…

Стражники не стали пытаться поднять пленника. Они схватили его за ткань рубахи и просто поволокли. Я бессильно проводила их взглядом, понимая, что нарываться бессмысленно, больше я не смогу ничего сделать. По крайней мере, они его не убили. При мне.

Когда дверь в каменный мешок захлопнулась за ними, я обернулась к начальнику. Дружелюбия в его глазах больше не было, и я почувствовала себя крайне неуютно.

— Вы внесены в список гостей, — сказал начальник стражи, — можете идти. Но я бы на вашем месте долго тут не задерживался.

— А в чем этого парня обвиняют? – вопрос вырвался у меня прежде, чем я успела его осмыслить.

— Солдатом он был, — скучающе зевнул страж. – Он у племянника нашего князя под началом служил. Ай, какой парнишка был, племянник-то! Ну, гуляка, дело-то оно молодое... И однажды перебрал. С кем не бывает? А этот в отряде был недавно, переведен откуда-то. Ну, ясно, друзей не завел еще. Так вот, как командир стал с ним шутить, а тот молчал-молчал, да вдруг бросится на него, кинжал к горлу приставил… И приказывает – племяннику князя приказывает! – заткнуться. Кто будет чернь слушать?

Сурово, конечно, со стороны солдата. То ли пьян был... То ли зол. Настолько, что потерял всякий страх.

— …и этот кинжал ему в горло и всадил. А потом сбежал, и вот седмицу мы его искали в горах.

...Трактирчик в городе оказался очень уютным, несмотря на низкую плату за постой. Сквозь хорошо утепленные стены до меня не могли дотянуться холодные и колючие пальцы суровой северной зимы, а золотой парчи на постели мне и не надо. Первые несколько дней я почти не выходила из своей комнатки, отогреваясь после долгого и трудного пути. Приютивший меня охотник — дядюшка Би — после своей кончины оставил мне достаточно эффи, чтобы не отказывать себе иногда в стакане горячего вина с пряностями, и это делало меня совершенно счастливой.

За неимением других занятий я иногда вспоминала произошедшее и гадала, повесили того солдата или нет.

Прошло четыре дня, в течение которых трактир беспрестанно кутался в метели и пургу. И вот наконец-то выдался вечер, когда сквозь иней на стеклах проступили-таки звезды и огромная горная луна. Я сидела в общем зале и потягивала горьковатый теплый эль из глиняной кружки. Повсюду трепетали робкие огоньки свечей и светильников.

— Тишина сегодня какая, — благообразный трактирщик Инги был явно настроен поговорить, устав давить зевоту.

— Все сидят по домам, греются, — я пожала плечами и жестом показала, чтобы мне добавили эля.

Хозяин вновь наполнил мою кружку.

— Тихий у вас городок, — заметила я, отпивая. – Наверное, немного у стражи работы.

Инги ухмыльнулся. Ему было около сорока зим, и годы уже сказывались на нем согбенными плечами и высокими залысинами.

— Теперь, наверное, будет немного.

— А раньше? – полюбопытствовала я.

— Раньше-то? – трактирщик фыркнул. – Раньше тут всем житья не было от племянничка этого княжеского. Что в офицеры угодил он по праву рождения, а не за заслуги, так еще понять можно – так уж принято, и не нам спорить. Удивительно, как его лавиной в горах за все его подвиги не накрыло!

— Что творил-то? – мои слегка заостренные, как и у всех наироу, уши встали торчком. Почему-то стало не по себе.

— То, что пьянствовал он, буянил да народ честный ночь-полночь избивал – опять же, стерпеть можно! – при этих словах я хмыкнула, не соглашаясь. – А что подлец он был первостатейный, да не при вас будет сказано, сударыня.