Второй шанс узнать себя

Вечерами Роксана сидела и любовалась ночным мегаполисом. Контраст величайшей старины, оплот легенд и мифов мира о зарождении цивилизации людей и совершенно современный город с ниточками-мостами, через великую реку Нил.

Пребывание в Египте прошло плодотворно. Воодушевившись, Роксана ринулась покорять другую страну – Францию. В ее планах было покататься по миру, пока хандра не покинет ее окончательно, и она не соскучится по дому.

Во Францию Роксану тянуло по многим причинам. Франция – страна романтики, красоты и любви. Столько великих художников, нашедших вдохновение и в провинции Франции, и в самом Париже. Роксана давно для себя составила план путешествий, еще восхищаясь работами Ренуара, Моне, Писсарро. Она хотела пройти их путем, увидеть их глазами, поймать их вдохновение. Прогуляться по дороге из Версаля в Лувесьен, посмотреть на Акведук, замок мадам Дюбарри, насладиться природой провинции, а потом – в Париж…

Франция – страна моды, искусства и влюблённых. Если у нее не получится писать здесь, то не получится нигде!

Девять утра, аэропорт Шарль-де-Голль. Лететь пришлось почти тринадцать часов с пересадкой в Стамбуле. Но это Париж! Отель был дешевым, всего две звезды, зато это обстоятельство делало Роксану чуть ближе к художникам, которым часто не хватало денег на хлеб, но они находили на краски. Нет, это было не успокоение прижимистости, просто большего ей было не надо. Она не собиралась сидеть в отеле целый день даже в самую плохую погоду.

«Париж ждет меня!» – писала Роксана в новом дневнике, приобретённом в Стамбуле. Но что Парижу до каких-то дневников за пятьдесят лир?

Наутро Париж окутал плотный туман с Сены. Промозглый и сырой, как все туманы. К обеду он истаял, и Роксана затеяла поездку в Версаль. Во Франции существует система скоростного сообщения – R'eseau Express R'egional d'^Ile-de-France[1]. Роксана сверилась со своими записями: линия «С», ближайшая станция – Musee d'Orsay. Сделав пометку посетить музей позже, Роксана смело села в электричку. Всего сорок минут, и она будет в Версале.

– Excusez-moi de vous d'eranger.[2]

Женщина прищурила глаза, не понимая. Когда-то она учила английский язык и немного французский, но с тех пор так много утекло воды, что фразы вспоминались со скрипом.

– Pardonnez-moi de vous d'eranger.[3] – повторили, чуть изменив фразу.

Роксана улыбнулась и подняла глаза для продолжения разговора. Перед ней был француз, довольно молодой, почти ее возраста, со смешной куцей бородкой. Ее можно даже было назвать козлиной. Прилизанные волосы и фрак – весьма интересное сочетание, отметила женщина, еще шире улыбаясь. И очень по-старомодному.

– Vous vous ^etes assis sur mon chapeau[4]

.

Роксана непонимающе подняла брови. И вдруг этот субтильный тип в старом, наверняка поеденном молью фраке, бесцеремонно поднял ее, вытаскивая изрядно помятую шляпу. Следующим словам перевод не понадобился, они точно были весьма некультурными.

Женщина смущенно заерзала, словно проверяя наличие шляп под собой, и уставилась в окно. Щеки горели. Больше во время поездки никто не подходил.

Был понедельник, этого она не учла при планировании поездки. Версаль оказался закрыт на выходной. Но дорога в Лувесьен не была перекрыта. Семь километров – путь, который почти в мельчайших деталях прорисован великими художниками. Конечно, за это время многое изменилось, но тем интереснее будет сравнить ее зарисовки с картинами «Дорога в Лувесьен» или «Дорога из Версаля в Лувесьенне» Сислей, Писсарро, Моне и Ренуара.

Дорога теперь была асфальтирована, много людей, машин. Не осталось той степенности, красоты и плавности в неспешности провинциальной жизни. Но красота природы этих мест по-прежнему поражала.

Роксана достала этюдник.

Машины и асфальтированную дорогу рисовать не хотелось. А вот мост через Сену был весьма живописен. Вечер, река, нужный свет, вдохновение – все это было. Только картина получалась пустой, как открытка – без чувств и эмоций. Как будто проклятие преследовало ее. Картины утрачивали свою живость и естественность, становясь картинками с постеров, которые вряд ли можно было бы назвать произведением искусства.

Следующие километры были в тягость. Уже не поражала природа. В Лувесьене Роксана почти не останавливалась у акведука, не восхищалась церковью святого Мартина, усадьбой мадам Дюбарри. Да и вообще больше не видела смысла пребывания в провинции.

Вечером, орошая дневник слезами, она писала: