Второй том «Мертвых душ». Замыслы и домыслы

Приблизительно к этому же времени (конец января – начало февраля) относятся и встречи Гоголя с протоиереем ржевского Успенского собора Матфеем Константиновским[232], который после 26 января приезжает в Москву из Ржева и с которым в последние месяцы жизни Гоголь тесно общается как со своим духовным отцом (с ним Гоголя познакомил А. П. Толстой еще до выхода «Выбранных мест из переписки с друзьями»). Во время одной из встреч Гоголь просит его прочитать рукопись второго тома.

На просьбу отец Матфей ответил поначалу отказом, ссылаясь на то, что он «не ценитель светских произведений». Но Гоголь «настоятельно просил», и тогда священник «взял и прочел», найдя при этом, что «в этих произведениях был не прежний Гоголь»[233].

Впоследствии сам отец Матфей в разговоре с Т. И. Филипповым (записал духовный сын ржевского протоиерея Феодор Образцов) рассказал об этих событиях следующим образом:

Дело было так: Гоголь показал мне несколько разрозненных тетрадей с надписями: Глава, как обыкновенно писал он главами. Помню, на некоторых было надписано: глава I, II, III, потом, должно быть, 7, а другие были без означения; просил меня прочитать и высказать свое суждение. Я отказывался, говоря, что я не ценитель светских произведений, но он настоятельно просил, и я взял и прочел. Но в этих произведениях был не прежний Гоголь. Возвращая тетради, я воспротивился опубликованию некоторых из них. В одной или двух тетрадях был описан священник. Это был живой человек, которого всякий узнал бы, и прибавлены были такие черты, которых… во мне нет, да к тому же еще с католическими оттенками, и выходил не вполне православный священник. Я воспротивился опубликованию этих тетрадей, даже просил уничтожить. В другой из тетрадей были наброски… только наброски какого-то губернатора, каких не бывает. Я советовал не публиковать и эту тетрадь, сказавши, что осмеют за нее даже больше, чем за переписку с друзьями[234].

В этом описании обращают на себя внимание следующие моменты. О. Матфей Константиновский, оказывается, видел пронумерованными семь глав, то есть ровно столько, сколько Гоголь прочитал С. П. Шевыреву. Возвращая тетради Гоголю и воспротивившись публикации «некоторых из них» (!), он при этом не скрывал, что свою роль в этом неприятии сыграли и причины личного свойства. В особенности – изображение священника, в котором о. Матфей усмотрел и некоторые родственные черты, ему не понравившиеся.

Разговор имел место 5 февраля 1852 года. Гоголь проводил о. Матфея на станцию железной дороги «и весьма был огорчен тем, что там обратил на себя всеобщее внимание, многие с ненасытным любопытством преследовали его»[235]

. Но, как считает Ю. В. Манн,

огорчение Гоголя отражало и общую, недружественную атмосферу прощания с о. Матфеем. Одна маленькая, но характерная деталь: ввиду холодной погоды Гоголь подумал было предложить о. Матфею свою шубу, но не сделал этого…[236]

В тот же день Гоголь написал священнику письмо, где просил «извиненья в том, что оскорбил», переписал его на следующий день как благодарственное («…сердцу моему захотелось вас благодарить крепко…» – письмо от 6 февраля 1852 г., Москва) и получил 12 февраля ответное с пожеланием «если не сердце, то по крайней мере ум» держать «поближе к Иисусу Христу»[237].

Об изменениях в настроении и состоянии, которые произошли у Гоголя после его свидания с о. Матфеем, сообщал Д. Н. Свербеев в письме Е. А. Свербеевой от 26 февраля 1852 года: