Вторжение

После этих слов из трубки лился поток внушительных слов, в ответ на малейшие возражения - угрозы.

- Товарищ генерал, вы меня не пугайте. Я уже был пуган, - отвечал Рокоссовский, и голос в трубке смолкал, словно провод оказывался перебитым.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Через недолгое время генерал армии Жуков приехал в Сходню сам. Крупное осунувшееся лицо его было землисто-хмурым. Под командный пункт был оборудован дом детского сада, затерявшийся в глуши леса. Командующий нервничал, ходил из угла в угол просторной комнаты, проминая половицы, и ждал, когда командарм соберется, чтобы отправиться на передовую.

Рокоссовский тоже был неспокоен, опасался за командующего фронтом, но, видимо, догадавшись, тот сердито проговорил:

- Хватит, хватит заживо хоронить... Едем!

Снег на позициях изъезжен, закопчен, местами почернел от осевшей гари. Земля вспахана минными и снарядными взрывами.

- Прогоним отсюда к хренам завоевателей, придет весна - и пахать не надо, - заметил командующий.

Идти пришлось открытым полем. Это не остановило командующего. Он только выбрал ребристо-широкую колею, проложенную танковыми гусеницами, и зашагал по ней.

- Не взять ли нам правее, по лощине? - осторожно намекнул Рокоссовский.

- Зачем делать лишний крюк? Только время убивать, - ответил командующий.

Шли дальше. Немецкие мины начали падать недалеко в поле, но командующий не обращал внимания ни на взрывы, ни на шуршание в воздухе осколков. Адъютант то и дело забегал наперед, мешая ему идти.

- Чего ты путаешься в ногах? Шагай прямее! - небрежно сказал командующий, догадываясь, зачем так старается адъютант.

По траншее они достигли блиндажа полковника Шмелева. Его дивизия в критические минуты была переброшена к поселку Крюково. Голова у полковника Шмелева была перевязана бинтами, и на вопрос командующего фронтом: "Что с вами?" - он не ответил, только скупо улыбнулся. Оказывается, полковник был оглушен, и изъясняться с ним пришлось на бумаге. Командующий вынул блокнот и написал: "Наше положение в Крюкове критическое. Надо выбить отсюда противника, иначе он попрет прямо на Москву. Каково ваше мнение?" Шмелев прочитал и с непривычки необычайно громко закричал:

- За Крюково беспокоиться не нужно. Положение немцев там не лучше, чем у Наполеона, когда его величество драпал от русских гренадеров.

Пожав плечами, командующий переглянулся с Рокоссовским - оба ничего не поняли.

- Кажется, твои командиры дивизий с ума посходили, - негромко произнес командующий и для вящей убедительности написал: "Как у вас с головой? Есть ли боли, шумы?"

Шмелев поморщился, читая, и с нотками обиды ответил:

- Я оглох, товарищ генерал, из-за этого проклятого Крюкова. Пришлось самому вести людей в контратаку.

Командующий спросил в записке: "Почему вы считаете, что положение у них незавидное? Какие основания, располагаете ли данными?"

- Да, немцы разделят судьбу французов, - повторил так же громко Шмелев. - Только Наполеон хоть в столице русской империи побывал, а эти получат от ворот поворот... Показания сегодня опрошенных нами пленных и документы убитых... Вот они... - Шмелев вынул из цинкового ящика, что стоял на табуретке, связку документов, изрядно потрепанных, в кровавых подтеках, и передал командующему. - Вещественное доказательство! Судя по ним, Крюково брали 5-я, 10-я и 11-я танковые дивизии, 35-я пехотная, многие отдельные части, прибывшие даже из Африки, с побережья Ла-Манша.

Размахивая руками, Шмелев продолжал:

- Если бы эти дивизии были полными, то как бы они могли на таком "пятачке" поместиться? Ведь вокруг Крюкова леса... Последние крохи сгребли. Даже тыловых писарей и интендантов гнали... Не от хорошей это жизни!

Командующий быстро написал: "А мы?" - и поднес к глазам понравившегося ему полковника блокнот. Шмелев быстро взглянул и ответил:

- Количественно наши дерущиеся части в таком же положении. Разница только в том, что мы на своей земле, а они на чужой. - Шмелев передохнул, шевеля спекшимися губами, и продолжал: - Немецкие генералы в ходе наступления ввели свои силы в первый боевой эшелон, по сохранив более или менее крупных резервов. На молниеносный "гоп" понадеялись. А у нас копятся резервы. Сердцем чую, копятся, - приложил он ладонь к груди.

Командующий загадочно улыбнулся:

- Кое-что имеем.

- Что вы сказали? - переспросил Шмелев. - Я не слышу...

"Имеем, - написал командующий и подчеркнул это слово двумя жирными линиями, потом добавил: - Вам, дорогой мой Шмелев, нужно серьезно подлечиться. Так трудно командовать".

Полковник отрицательно закачал головой.

- Я останусь в строю! - громко ответил Шмелев. - Можете на меня положиться.

Командующий, дивясь стойкости полковника, написал на отдельном листе: "Родному Шмелеву. Восхищен твоим терпеливым мужеством и истинно русским характером. Жуков. 2 декабря 1941 г. Западный фронт".