Вторжение

Коробков утомлял, выносить его долго было невозможно, поэтому появление старшины Котельникова было воспринято мной как манна небесная. До конца вечера старшина показал мне городок, я получил форму и научился правильно отдавать честь (оказывается, мне было заочно присвоено звание младшего лейтенанта, хотя военную кафедру в институте я прогуливал). Но до тех пор, пока я не пройду полный курс обучения, тянуться я должен перед каждым человеком в форме, вот так. С будущими одногруппниками меня знакомить не стали, объяснив это их занятостью. Со следующего дня начался ад.

Подъем в шесть часов, пробежка три километра вокруг городка. Ноги болят, сердце выскакивает из груди, правый бок колет, Котельников ржет как лошадь. В глазах стоят злые слезы, воздуха не хватает. После пробежки комплекс упражнений, сил нет совсем, старшина командует «отдых», я валюсь на землю. У меня есть час на то, чтобы привести себя в порядок и позавтракать, с огромным трудом добрался до душа, холодная вода немного заставила очнуться. Завтрак проглатывается в мгновение ока, а Котельников уже зовет меня за собой. Идем в тир, таких автоматов не видел, отдача выбивает мне плечо, чем он стреляет? Плечо вправлено, стреляю с другой руки. Вожусь с оружием до двенадцати часов, потом снова пробежка, гимнастика. Обед, час свободного времени. Потом занятия по рукопашному бою, старшина учит работать коротким мечом, какой-то опыт есть, спасибо тебе, родная секция! Руки отваливаются, плечи болят, мышцы на животе сплелись в единый надорванный ком. Короткая медитация, сосредоточится на точке в центре живота, прогнать энергию по всему телу, «Представь себе улыбку величиной с Млечный Путь»! Снова меч, отработка ударов, плечи уже не шевелятся. Ужин, тупо смотрю в тарелку, сил поднести ложку ко рту нет. Чтобы не заснуть, медленно делаю первый глоток. Через минуту тарелка пуста, куда делась еда, не понимаю. Котельников снова зовет во двор, учим ката. Десять часов, отбой.

На следующий день не могу встать, старшина скидывает меня с постели, мнет тело, когда появляется чувствительность, пинками выгоняет во двор. Пробежка, мышцы разогреваются, лишний километр за опоздание, после завтрака снова в тир, плечо ноет, странно, вчера я его вроде выбил, сейчас там большой синяк, стреляем по движущимся мишеням. До вечера программа повторяется.

Это третий день. Или четвертый? Ничего не могу понять, голова не соображает, мыслей нет, тело выполняет команды Котельникова как автомат, засыпаю при каждом удобном случае. Сон — это счастье. Дайте поспать минут двадцать, и вы мой друг. А старшина — враг, он меня будит. Зачем я сюда попросился? Была какая-то глупая причина, не помню уже, какая.

Сколько я здесь? Не знаю. Теперь меня мучает не только Котельников, к нему присоединяются еще двое, их имен я не помню, обращаюсь просто «товарищ старшина», темп тренировок нарастает, сил не остается совершенно.

Сейчас я понимаю, что моей подготовкой занимались высококлассные специалисты, которые точно определяли, какие нагрузки можно давать, но тогда мне казалось, что еще немного, и я умру. Каждый день учителя доказывали, что я ничего не знаю о пределах своих сил, и заставляли эти пределы преодолевать. Для меня величайшая загадка, почему я не стал бунтовать, не отказался продолжать издевательства над собой, а каждое утро в шесть часов выползал на улицу на пробежку. Это не гордость, скорее влияние Котельникова со товарищи. Не особо образованные, эти люди поражали своим упорством, настойчивостью, работоспособностью, находясь рядом с ними, сама мысль об отступлении казалась глупостью.

Взятый темп убил бы простого человека, но Коробков заверил моих мучителей, что организм уже начал меняться, и гоняли меня без пощады. Однажды вечером я заметил рядом с собой Сергачева, наблюдающего за моими занятиями, он подозвал Котельникова, и после короткого совещания меня отпустили. Старшине пришлось повторить приказ, я не понял, чего он хочет. А когда понял, не поверил. Сил хватило ровно на то, чтобы доползти до душа и завалиться в кровать.

На следующий день после завтрака Котельников не повел меня в тир, а сообщил приятную новость:

— Ну, мы считаем, что теперь ты более-менее похож на человека, и можно перевести тебя в общую группу.

Он помолчал, позволяя мне осознать смысл его слов, а потом добавил:

— Но видеться мы все равно будем часто, умеешь ты мало, дыхалка слабая, выносливости никакой. В общем, познакомлю тебя с остальными, догонишь материал, а потом снова будешь со мной заниматься. Пошли.

В той части здания, в которую меня провел старшина, мне бывать не доводилось. Мы вошли в небольшую комнату, напомнившую мне кабинет биологии в нашей школе. Те же парты, стол преподавателя, доска для рисования с начерченными на ней странными символами, куда странных предметов на полках, плакаты с изображением различных животных. Точнее говоря, чужаков.

В классе находилось семь человек, преподаватель и шестеро учеников. Человек с внешностью научного работника, стоявший возле доски и прервавшийся при нашем появлении, кивнул старшине: