Вторжение

Псина пулей выскочила из ящика, обежала его, потянула носом и развернулась в мою сторону. От вида здоровенного черного добермана с капающей из пасти слюной волосы у меня встали дыбом. Все тело задрожало, кончики пальцев пронзила горячая вспышка, движения собаки стали замедляться, я понял, что легко успею уйти с траектории ее прыжка. От страха я впервые в жизни вошел в «ускоренный ритм», своеобразный транс, когда организм воспринимает окружающее в несколько раз быстрее. Находится в таком состоянии долго было нельзя, тело человека не приспособлено для сверх нагрузок, не успевает за сознанием. Паника и злость настолько овладели мной и выплеснулись в жутком крике, я орал прямо в оскаленную собачью пасть.

Следующее, что сохранилось в памяти — лицо Палача, заглядывающее откуда-то сверху. — Ты как, цел?

Он с легкостью ушел от моего удара и присел на ящик — Неудачно с собачкой получилось, что я теперь завхозу скажу?

Доберман лежал на боку, сразу было видно, что он мертв.

— Что с ним? — почему у меня такой хриплый голос?

— Как тебе сказать, Аскет… Перестарался ты маленько.

Своим прозвищем я обязан Коробку. Он успел разболтать всему городку, что новый «супер» не пьет вина (раньше болел желудок, сейчас вылечился, но вкус по-прежнему не нравится), не курит, к женщинам относится без фанатизма, в футбол не играет, никогда не улыбается, цитирует Библию. Я не верующий человек, но Библию почитывал. Иногда полезно вставить к месту цитату из Священного Писания.

Примерно так проходили мои тренировки с Палачом. Впрочем, псионика считалась малоперспективной, любой чужак с легкостью блокировал воздействия человека, нас тренировали с упором на собственную защиту и обнаружение врага. Предполагалось, что более эффективными окажутся знаки.

Что это такое, сказать никто не мог. Просто с началом Вторжения первые псионы обнаружили, что перед сильными воздействиями некоторые чужаки создают невидимые обычными людьми энергетические конструкции, использование которых приводило к странным и зачастую кровавым результатам. После множества неудачных попыток удалось скопировать самый распространенный знак, а затем и использовать его против тварей. Знаки различались между собой сложностью создания и энергетической наполняемостью. Как объяснял Плетка, для создания знака требовались дисциплина, чтобы запомнить знак, терпение, чтобы построить его, и высокая наполняемость оболочки. Впрочем, известные сейчас знаки поглощали не более двадцати единиц.

Если расшифровывать это высказывание, то дисциплина требуется из-за сложности запоминания знака. Каждый знак существует в своем «пространстве», и воспринимать его глазом бессмысленно, в ход шла интуиция и новоприобретенные пси-способности.

После того, как знак «расшифровывался» человеческим разумом и переводился в доступный для понимания вид, требовалось время для его воспроизведения. Сначала необходимо было создать матрицу, для чего и требовалась высокая наполняемость оболочки, энергия бралась оттуда. То есть чем выше была наполняемость, тем чаще можно было создавать знаки, судя по всему, у чужаков дело обстояло так же. И только после того, как матрица была создана, ее можно было «напитать» — залить энергию для активации знака. Откуда бралась энергия, значения не имело, нас учили использовать внешние источники (воздух, природу, космос, людей), чтобы не растрачивать оболочку попусту. Но в случае необходимости можно было использовать в качестве аккумулятора собственное тело, хотя усталость от таких способов была страшной.

Сейчас было известно шесть знаков первого уровня, существовали и более сильные, но пока что скопировать их не удалось. Первый знак, который мне удалось освоить, «Воздушная Стена», останавливал летящие объекты и делал стрелковое оружие малоэффективным. По сравнению с телекинезом, это был более легкий и надежный способ остаться в живых, Воздушная Стена выдерживала не пару-тройку выстрелов, а целый автоматный рожок. Особой любовью пользовались Огненные шары, или файрболлы, чьи простота, высокая убойная сила и низкая цена были высоко оценены всеми псионами базы. Кстати говоря, начальство не поощряло самовольного изучения знаков, считая это слишком опасным. Правильно считало, если говорить откровенно.

Сразу после того, как я создал свой первый знак, я вернулся в нежные объятия старшины Котельникова. Теперь в дополнение к основным занятиям (довольно напряженным) я два часа занимался по составленной им программе. Должен сказать, что старшина всегда старался совместить полезное с полезным. Он не заставлял меня подтягиваться, отжиматься, и делать тому подобные физические упражнения. Вместо этого я бегал километров на пять, проходил полосу препятствий, без устали махал шестом или коротким мечом, длиной сантиметров семьдесят. Последний входил в наше штатное вооружение, доказав свою полезность против неуязвимых к огнестрельному оружию существ.