Вторжение

— Да что Гнездо? — он поморщился — Гнездо мы возьмем, не беспокойся. Я говорю том, что псионов становится все больше, они погружаются в свое искусство все глубже. Чем все это может кончится?

— Что тебя пугает? Ты веришь в некий всемирный заговор, как Союз Светлых Сил?

— Нет. Я думаю, что Он с помощью Вторжения хочет нам что-то сказать, а мы, как всегда, видим в его послании только свою выгоду. Ты ведь не будешь спорить, многие используют полученные способности совсем не в благих целях.

На прошлой неделе в Казани псион застал свою жену с любовником. Он откуда-то знал, как создается Огненный Шар. Любовник мертв, женщина изуродована, двое омоновцев погибло. А представь себе, что будет, если сорвешься ты, или Злобный, да любой боец выше второго уровня?

— И что ты предлагаешь? Отказаться от псионики?

— Хотя бы ограничить использование.

— Нереально. Люди слишком любопытны и ленивы. Если не одно, то другое качество будет заставлять их применять псионику на практике — для облегчения своей жизни, или из простого интереса.

— Значит, нужно их заставить.

— Силой? И к чему приведет запрет?

Плетка помолчал, затем с неохотой сказал.

— Сила нужна, чтобы потенциальные преступники знали: они будут наказаны. Угроза наказания не позволит им творить зло.

— Мне кажется, ты чего-то недоговариваешь — я сидел на мху, глядя на нервно вышагивающего Плетку — ты ведь наверняка долго думал, рассматривал разные варианты. И прекрасно понимаешь, что, оставив псионику на службе у государства, мы получим такой аппарат принуждения, что любой тиран прошлого обзавидуется. Кроме того, наверняка возникнет и черный рынок технологий. Простые люди не будут защищены от произвола, которого ты так страшишься. Следовательно, единственный выход в открытом использовании наших способностей при жестком контроле властей, ну и запрет на некоторые области знаний. Плетка, именно к этому мы сейчас и идем.

— Откуда ты знаешь?

— Я это вижу. Многих псионов не меньше, чем простых людей, пугает идея разбитого на касты общества с обладающей магическими способностями элитой во главе. Мы сами не допустим, чтобы общество изменилось слишком сильно.

— А захотим ли мы этого? — Плетка пристально посмотрел на меня — Ты знаешь, что наша психика меняется, ты же читал отчеты. Кем мы станем лет через десять? Или может быть правильнее сказать, что от нас останется?

Ответа на этот вопрос я не знал.

Вместо запланированных трех дней мы отдыхали четыре. Виноват в этом был Коробок, в ультимативной форме потребовавший от Чижова помощи в исследованиях. Так что четвертый день мы бродили по подземелью, перетаскивали с места на место громоздкую аппаратуру (большая часть веса приходилась на устройства экранирования) и занимались поиском артефактов. Самые интересные вещи можно было найти на нижних ярусах, там и кучковалась большая часть народа.

Если бы я знал, что отдых продлиться дольше планируемого, то успел бы съездить на базу, под Якутск. Повода для волнения, в общем-то, не было, если не считать отсутствия в полку всех офицеров, которые находились на Таймыре. Возможно, мне следовало поступить по примеру Мальцева и Завулона, оставивших по одному псиону третьего уровня «на царство» в свое отсутствие. Зато у них в отряде уже были потери, а у меня нет, раненые не в счет.

Теперь второй уровень будет следить за проходами, зачищать ярусы будут маги третьего уровня. Откровенно говоря, даже их способностей не достаточно, что и показал первый же штурм. Мы взяли восьмой ярус, но настолько при этом умотались, что вынуждены были взять два дня отдыха. Нам со Злобным, чье участие должно было ограничиться уничтожением стражников перехода, пришлось дважды приходить на помощь не справлявшимся с чужаками бойцам. При этом твари лезли из перехода непрерывным потоком, часовые жаловались на тающие оболочки.

Девятый ярус дался еще большей кровью. Погибли несколько человек, в том числе зам командира моего третьего батальона, Миша Костюшкин. Он совсем недавно достиг третьего уровня, не хватило опыта. У нас осталось всего двадцать четыре активных бойца, из них две трети ранены. С такими силами идти на штурм последнего, десятого яруса было нельзя, и Чижов объявил, что вплоть до окончательного выздоровления всех бойцов зачистки не будет. Правильное решение.

В связи с этим, я слетал домой, проверил подчиненных. Как и ожидалось, ничего страшного в мое отсутствие не произошло, поэтому со спокойной душой вернулся во временный лагерь. Первая, кто меня встретила, была Белоснежка, нажаловавшаяся на уделявшего ей недостаточно внимания Мальцева. Изменения в ее ауре стали настолько очевидны, что я удивлялся, как никто этого не замечает. Причин такого явления понять я не мог. Складывалось впечатление, что внутри девушки вызревает какой-то плод.

Плод. Интересно.

Я посмотрел на Ольгу более внимательно, проверяя свою догадку. К сожалению, не ошибся. Видимо, что-то отразилось на моем лице, потому что она отступила на шаг и с испугом спросила:

— Аскет, что случилось?