Вторжение

Замечание Иосифа Виссарионовича на полях:

Вы уверены в этом, товарищ Гагарин? А как же мой рассказ о Звезде Барнарда? И тысячелетние попытки ломехузов замещать личности у необходимых для реализации их планов землян? То-то и оно, дорогой партайгеноссе…

Поэтому, будучи от рождения человеком, вождь не мог до конца остаться одиноким, он разделял одиночество с маленьким сыном сапожника из грузинского местечка Гори.

Иосиф Джугашвили мог иногда сомневаться, имел даже право задавать товарищу Сталину вопросы.

…Когда на фронтах возникали проблемы, вождь начинал день с рассмотрения представлений на высшие награды. Одарять ими хороших

русских людей Сталин любил. Тогда он физически ощущал себя Отцом миллионов винтиков, которые вместе составляли смонтированный им, Великим Конструктором, небывалый по силе и могуществу государственный механизм. Тут воочию представала оборотная сторона проводимой им политики обострения классовой борьбы при победившем социализме. Врагов народа, предателей и диверсантов, всех инакомыслящих — к стенке и в лагеря. Тем, кто с нами — ордена и медали.

Когда шла война, Сталин придавал награждениям за проявленные мужество и героизм большое значение. Чтобы оперативнее осуществлять этот процесс, широкие полномочия получили командующие фронтами, их военные советы, которые могли самостоятельно определять уровень персональной награды, до ордена Красного Знамени включительно.

Ордена Ленина и Золотые Звезды Сталин распределял сам. Конечно, потом это формально закреплялось Калининским указом, но без визы вождя Михаил Иванович и шагу самостоятельно сделать не мог.

Справедливости ради надо сказать, что к собственным регалиям вождь был индефферентен. Как, впрочем, его бывший союзник Гитлер, вообще не имевший никаких наград, кроме Железного Креста, полученного в Первую мировую войну. Товарищу Сталину вполне хватало чувства внутреннего величия, непоколебимой уверенности в себе, воспитанной в душе Иосифа Джугашвили, вращенным в его сознание неуклонным вознесением образа товарища Сталина на вершину пирамиды. У подножия стоял «альтер эго» вождя и любовался собственным идолом в одиночестве.

«Товарищ Сталин — скромный человек, — гипнотически повторял Иосиф Джугашвили, молитвенно заводя глаза в экстатическом внутреннем

восторге, — товарищ Сталин не нуждается в наградах, товарищ Сталин велик уже тем, что он Сталин…»

Вождь тщательно хранил и порой перечитывал письмо к нему некоего Баженова, который, желая лично отметить заслуги Генерального секретаря, в 1933 году прислал Сталину один из двух собственных орденов.

Это обстоятельство грело Сталина. Но еще больше нравился вождю его собственный ответ дарителю.

«Уважаемый тов. И. Н. Баженов!

Письмо Ваше о переуступке мне второго Вашего ордена в награду за мою работу — получил.

Очень благодарен Вам за теплое слово и товарищеский подарок. Я знаю, что Вы лишаете себя в пользу меня, и ценю Ваши чувства.

Тем не менее, я не могу принять Ваш второй орден. Не могу и не должен принять не только потому, что он может принадлежать только Вам, так как только Вы заслужили его, но и потому, что я и так достаточно награжден вниманием товарищей и — стало быть — не имею права грабить Вас.

Ордена созданы не для тех, которые и так известны, а главным образом, для тех людей-героев, которые мало известны и которых надо сделать известными всем.

Кроме того, должен Вам сказать, что у меня уже есть два ордена. Это больше чем нужно, уверяю Вас.

С ком. приветом И. Сталин.

P. S. Возвращаю орден по принадлежности.

И. Сталин.

16 февраля 1933 года».

Это весьма поучительное для всех времен и народов письмо, в котором я позволил сделать собственную разрядку, еще раз подтверждает, какой сложной личностью был Сталин. Но делать вывод по нему о том, что вождю была присуща некая скромность, было бы несправедливо, здесь явление иного порядка.

XVII. ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ВОЖДЯ