Вторжение

Тогда Станиславу Гагарину был весьма неприятен этот разговор. Действительно, думал, идя рядом с вождем привычным маршрутом к Пушкинской площади, предательства я хлебнул, что называется, по самое горло, выше головы, едва не утонул в дерьме, его на меня вывалили именно те, кому доверял безмерно.

Почему подобное происходит? Ведь никогда прежде не доводилось встречать такого количества низких и подлых людей! Как это сказал тогда Сергей Павлов-младший? «Я сыт моралью по горло. Нравственность для меня абстрактное понятие, а мораль — не экономическая категория, поэтому она для меня не существует…» Каков гусь! И этот молодой человек — тридцать лет! — собирается формировать новое общество…

Началось с Юрия Виноградова, этот из старшего поколения. Едва Станислав Гагарин познакомил с идеей «Отечества», как он предложил для начала переиздать воениздатовскую серию «Военных приключений». Выгодная, мол, операция! Сорвем такие бабки… Потом вступил в спор по поводу разделения власти в структуре, которой еще не было. Но едва пути с типичным говоруном разошлись, Виноградов поднял скандальную волну, обзванивал всех и оповещал устно при встречах о том, что Станислав Гагарин, дескать, украл у него идею литературного объединения.

Но как можно вообще украсть подобную идею? Если уж быть точным, то навели энергичного литератора на мысль создать «Отечество» Павлов-старший и деловой человек по фамилии Пищенко. Примером и самим фактом существования объединения молодых фантастов! Главное же, их сборники повестей и рассказов, которые они сумели выпустить в свет — вот что подтолкнуло к действию нашего героя.

— Значит, все-таки это возможно, — сказал себе Станислав Гагарин тогда. — И в нашем славном, так сказать, социуме тоже. Тогда почему бы не создать объединение молодых писателей приключенческого жанра?

В те времена, год назад, он крепко задружил с руководством Воениздата, наедине беседовал о литературных проблемах с министром обороны. И Дмитрий Тимофеевич Язов в идее «Отечества» сочинителя поддержал.

Весною как раз и Николай Юсов приехал из Киргизии. Николай — толковый парень, хотя и военный летчик, майор ВВС и пилот первого класса. Писатель понимал, что без надежной правой руки нечего и думать о подобном начинанье. Видимо, подспудно, а сознавал — хлебнет он горя с дефицитом надежных гомо сапиенсов. Как часто потом разводил руками и согласно кивал, когда Вадим Казаков повторял сочиненный им самим афоризм: гомиков разумных то бишь, сапиенсов, нет, остались гомики уголовные… Увы, так оно и оказалось во все эти долгие-долгие месяцы глобального предательства.

Виктор Юмин, бывший якобы соратник по борьбе за трезвость, сумевший уйти «по-тихому», а потом тайно возглавивший первую атаку на «Отечество». Николай Алексеев, тоже борец, за это писатель и уважал его поначалу, предложивший председателю Военно-патриотического литературного объединения взятку от кооператива в сотню тысяч рублей, а потом на него же, когда Станислав Гагарин сообщил про сие коллективу, написал жалобу генералу Пендюру. Сам генерал, Борис Васильевич, тоже повел себя вдруг далеко не лучшим образом. Сколько раз договаривались они о доверительных принципах общения, но едва получив жалобу от Алексеева и Милюшина, Пендюр перешел на официальный язык и сдал позиции полковникам Исакову и Стригуну, давним и открытым врагам «Отечества».

А Милюшин? Этот нравственный монстр и хронический путаник, который больше придуривался, нежели работал, пришел к председателю с улицы, едва не плача от горя и отчаяния: два года не берут на службу из-за того, что, мол, работал пять лет в Комитете государственной безопасности.

— Ну и что? — ответил Станислав Гагарин. — Мне нужны честные работники, преданные идее бескорыстного служения Отечеству. Ежели вы таковым являетесь, пишите заявление.

А потом Милюшин на него, председателя, написал жалобу-заявление… Трое их было: Алексеев, Милюшин и примкнувший к ним Володя Бицкий. Последнего писатель взял по просьбе отца, полковника из ракетчиков-ликвидаторов. Планировал папаню определить в главные герои нового романа «Дети Марса», а сынок беспардонно предал шефа.

Ольга Моисеевна, тоже принятая по рекомендации вроде бы доверенного лица, осталась с ренегатами. И работница была из нее, как к одному месту дверца. Эту вовсе не жалко, кобыле легче. А вот Наташу Гуськову сам нашел, из машинисток Воениздата взял в литературные редакторы, усмотрел недюжинный талант. Талант, он, наверное, таки был, прорезался у девчонки дар, имелось чувство на слово, но вот душевного клада не оказалось у Наташи, просчитался инженер человеческих душ, механическое сердце стукало в груди студентки-вечерницы Московского университета.

Остальные ушли с ним из Воениздата, чтоб через два месяца предать Станислава Гагарина, переметнуться к Павлову-младшему, посулившему златые горы, которые, как и оказалось вскоре, были явным блефом. Правда, видели это именно те, кто остался и в этот раз с изумленным от человеческой подлости писателем.