Вторжение

Утренний вызов на Лысую горку у бригады Сергеева в ту смену оказался последним. Андрей с Оксаной позавтракали в столовой партшколы, после чего Андрей проводил жену в институт, сам вернулся на скорую, высидел, зевая, оперативку с неизменной политинформацией, проверил комплектность бригад своего отделения, просмотрел карты вызовов и ближе к обеду на дежурной машине поехал в судебный морг, куда доставили тело Голубицкого. Предварительно звонить Неволину не стал – даром что бывший однокурсник, по телефону ничего не скажет. Да и дозвониться до судмедэкспертизы непросто: прямой городской только в кабинете заведующего, а общий, один на несколько служб, всегда занят.

Андрею повезло дважды: во-первых, Голубицкого уже вскрыли, во-вторых, вскрывал Неволин, который теперь сидел в ординаторской, в хорошем настроении, как всегда после работы с телами, и писал протокол.

– Так это ты смерть зафиксировал? – спросил Неволин, делая шумный глоток из кружки с отколотой ручкой. – А я смотрю, фамилия знакомая. Чай будешь?

Чая Андрей не хотел, тем более что Коля всегда экономил на заварке и получалась слегка подкрашенная водичка. Но отказываться не стал, по опыту зная, что разговор предстоит долгий. Он не ошибся. Оседлав любимого конька, Коля с упоением перечислил все болезни, поражавшие доцента Голубицкого, начиная с трехлетнего возраста. Сергеев вздыхал, потягивал жидкий чай и терпеливо слушал. Прерывать Неволина было нельзя – обидится.

Наконец Коля перешел к сути.

– Причина смерти – внутреннее кровотечение вследствие колотой раны правой почки.

– Объясни, – попросил Сергеев.

– Случай нетипичный. Не ножевое в живот или грудь – такие к нам через день привозят. Парня ткнули чем-то типа заточки или длинного шила сзади в область поясницы. Зэковский удар.

– То есть?

– На зонах так стукачей кончают. Делают заточку и бьют. Входное отверстие небольшое, наружного кровотечения нет, вроде как человек своей смертью умер. Вскрытия обычно не делают, лагерному начальству проблемы не нужны. Умер заключенный – и ладно, не первый и не последний.

– После такого удара человек сколько может прожить?

Неволин пожал плечами.

– Это очень индивидуально, зависит от длины заточки, точности удара и состояния пострадавшего.

– А в данном случае?

– В данном случае удар был точный, повреждена почечная артерия. Прожить мог еще минут десять, но в сознании находился не больше пяти.

– А пробежать или пройти сколько мог?

– Тоже индивидуально. Все-таки в состоянии шока человек на многое способен. Помнишь, пару лет назад у вас санитара на вызове псих из охотничьего ружья застрелил?

– Помню, конечно.

Андрей хорошо помнил тот прогремевший на весь город случай, после которого психиатрическим бригадам запретили приезжать к агрессивным пациентам без наряда милиции. Тогда на звонок в дверь из квартиры прозвучали два выстрела. Ружье двенадцатого калибра было заряжено пулями. Одна попала санитару в грудь, застряла в левом желудочке сердца. Санитар, молодой крепкий парень, спортсмен, не умер на месте. Пробежал вниз четыре этажа и упал уже на выходе из подъезда.

– Скажи, твой пациент мог от метеостанции на Лысой горке до трамвайной остановки добежать?

Коля подлил чай себе и Андрею, посидел молча, уставившись в потолок, шевеля губами и что-то мысленно подсчитывая. Потом заявил решительно:

– До остановки бы не добежал, но вполне мог где-то близко от нее свалиться.

Андрей удовлетворенно кивнул. Он узнал все, что хотел.

Глава 23