Вторжение

— Переливают из пустого в порожнее… Вик достает из холодильника запотевшую бутылку «Гиберниа Дункель Вайце» (Господи Боже!) и угощает гостя… Говорит вслух по-жабьи: «Согласен, Медведь, слияние наших предприятий сулит большую выгоду, но учти: у руля буду я». Фортье отвечает: «Конечно, Вик, никаких проблем. Я же вижу, с кем имею дело… «И хлебает пиво, набираясь храбрости. Вик улыбается и переходит на умственную речь: А ты уверен, что четверо твоих компаньонов с тобой согласятся? Как тебе известно, я в игрушки не играю. Я намерен потрясти галерею… он имеет в виду «преуспеть»… моими умственными приемчиками. «Древесина Ремко» — это так… начало. Скоро я стану крупным овощем… черт!.. очевидно, «большой шишкой» и буду ворочать миллионами… нет, миллиардами… Как и те, кто будут со мной работать. Но только все должно быть по-моему, понял, Медведь? Меня еще никому не удавалось обвести вокруг пальца. А канадец ему в ответ: «На здоровье, Виктор! Я ж говорю, как ты скажешь, так и будет!» Но голова у него, как дуршлаг, мысли так и сочатся: Знаешь, почему мы хотим примкнуть к тебе? Потому что никто так не знает музыку… он хочет сказать «острые углы»… бизнеса, как ты, там, в Квебеке, мы… я, Арман, Доньель и остальные… уф!.. по-мелкому работаем, а чтоб делать настоящие следы… мм… дела, надо пробираться на юг, к тебе, значит. Почему, думаешь, я приехал к тебе с таким регулярным… он подразумевает «открытым, прямым»… предложением?.. Можешь мою башку прочесать… и ребят моих по винтикам разбери — увидишь, мы… уф… не мухлюем. Вик — само обаяние. Говорит по-жабьи что-то вроде «о'кей» и хлопает канадца по плечу. Оба смеются. Мысли бесформенно-дружелюбные, но Медведь все еще боится портки обмочить, а у Вика экран сверкает, ну прямо как ваш, босс…

Финстер нажал на «паузу» и поменял положение. По воде от джонки пошла чернильная зыбь. Комары как будто угомонились, а сытые окуньки ушли спать на глубину. Финстер в душе молился, чтобы Виктор последовал их примеру.

Он надиктовал еще несколько фраз, пока молодой хозяин провожал своего гостя до «альфа-ромео». Условились о встрече с другими канадскими мошенниками. Затем фары «альфы» прочертили на воде две световые дорожки, обрывающиеся неподалеку от джонки Финстера. Машина отъехала назад, развернулась и покатила вдоль берега.

Виктор потянулся, зевнул и пошел по тропке к небольшой пристани перед коттеджем, где остановился, скрестив руки на груди и глядя на озеро. Ум его как-то странно посверкивал.

Лодка Финстера медленно двинулась по направлению к нему, волоча за собой якорь.

— Ох! — пробормотал телепат. — Что за чертовщина!

Он дотянулся до подвесного мотора в три лошадиные силы, дернул за шнур — мотор только жалобно всхлипнул. Дернул еще раз — какое-то виноватое пыхтенье. Проклиная все на свете, Фабиан быстро вставил весла в уключины и принялся отчаянно грести от берега.

— Отпусти, черт тебя…

В нескольких коттеджах на берегу светились окна.

— Помогите! Помогите! — завопил Финстер, но голос затерялся слабым хрипом в летнем хоре лягушек и кузнечиков.

Бесполезно! Темный силуэт на пристани уже в десяти ярдах. Финстер рванул «молнию» на пропотевшей ветровке, чтобы вытащить из кобуры под мышкой кольт «магнум» калибра 37, 5 миллиметра. Взял его обеими руками, хотел было прицелиться, но кольт не слушался, выскальзывал из пальцев, а когда Фабиан вцепился в него крепче, отяжелел, как свинцовый якорь лодки, и едва не вывихнул ему кисть. Потом он заметил, что ствол направлен прямо в коленную чашечку, а палец все сильнее давит на курок. Взвизгнув, он выбросил пистолет за борт. Вик засмеялся.

Прыгай! — взревел внутренний голос. Ты не умеешь плавать, но уж лучше, чем захлебнуться.

И Фабиан стал захлебываться рвущейся из горла блевотиной. Тело обмякло, он ударился головой о низкий алюминиевый планшир, верхняя часть туловища перевесилась через борт; глаза были широко открыты под мертвенно-черной водой. И вдруг в мозгу прозвенело: