Вторжение в Китай

Подготовившись к отражению атаки на земле, он ринулся в астрал, где преградил дорогу армаде Мэн Тяня, которая уже закончила концентрацию сил у точки перехода между мирами. Неожиданно на пути десантных кораблей Мэн Тяня, в полумраке параллельной вселенной, образовалась стена из тысяч многоцелевых истребителей Су-57. А на самом острие контрудара возникло даже несколько сотен новехоньких Су-60 и Миг-55, силуэты которых только формировались в умах конструкторов будущего.

Словно коршун на зайцев, воплотивший себя в тысячах реактивных самолетов, способных воевать за границами реальности, эфирный дух набросился на десантные корабли противника. Российские истребители терзали этих китов ударами своих ракет, вспарывая бронированную обшивку и защитные заклятья одинаково легко. Уничтожая все, что находилось внутри. Ни один из десантных кораблей не смог приблизиться к зоне перехода. Ни один синий шар не вспыхнул над Россией, пока Гризов стоял у них на пути, презрев угрозы императора.

Хотя этот бой проходил в полной тишине – лишь возмущения эфира отражали войну между духами, – Гризов ощущал недоумение и растущую панику в рядах противника, такого грозного еще мгновение назад.

– Не нравится? – усмехнулся воин эфира. – Подожди, то ли еще будет. Мы долго запрягаем…

И, прежде чем на защиту мастодонтов подоспели из глубины построения войск Мэн Тяня его собственные истребители Chengdu J-10, большая часть десантных кораблей была уничтожена. На границе реальности завязался жестокий бой уже между истребителями. Но тут же целый рой самолетов ВКС России, с энергетическими клонами Гризова за штурвалом, пробил брешь в обороне китайцев и устремился в прорыв. Туда, где за авангардом прятался исполинский корабль-матка с главной астральной оболочкой самого Мэн Тяня.

Казалось, еще немного и Антон окончательно победит. Уничтожит эту армию вторжения. Нужно лишь дотянуться до основного корабля, за обшивкой которого бьется от страха и позора сердце Мэн Тяня. Но вдруг ощутил, как сразу пять уцелевших спутников системы «Коготь дракона» с тектоническим оружием на борту дали залп по Земле.

В зоне обстрела находились: Питер, Севастополь, Волгоград, Челябинск, Архангельск и Мурманск. А в центре – Москва. Гризов уже знал: для уничтожения всего, что попадало в зону поражения, хватило бы удара одного спутника. Мощность выстрела сразу пяти тектонических орудий не оставляла шансов ничему живому. Как только импульс злобы достигнет поверхности, начнется необратимый тектонический процесс, который изменит ландшафт в этой части планеты навсегда. Под давно устоявшейся плитой возникнут новые разломы и забурлят новые вулканы. Пожары выжгут, а наводнения смоют с нее закрепившееся здесь человечество, освободив место для более совершенных форм жизни.

Гризов, позабыв про Мэн Тяня, мгновенно выскочил из пространства между мирами. И, собрав остатки своей космической силы, распростерся энергетическим щитом над Россией. Когда удар концентрированной злобы из пяти спутников достиг его поверхности, мощный взрыв потряс небеса от Питера до Челябинска, прокатившись раскатами над одной шестой частью планеты. Свет померк, и Гризов, потеряв все оболочки, провалился во мрак бесконечности.

Казалось, где-то далеко звонили колокола, призывая на вечернюю молитву. И в самом деле, на горизонте ему привиделся размытый силуэт какой-то деревенской церквушки, медленно растворявшейся в сумерках. Ощущения неотвратимо наступавшей ночи добавлял костер, догоравший в двух шагах. Целые снопы искр, оторвавшись от трескучих бревен, то и дело взмывали в темнеющие небеса. Тихо дышал за спиной хвойный лес. С трех сторон вокруг огня сгрудились деревья. А с четвертой примыкало бескрайнее поле, обдававшее волнами травяных запахов. Где-то там, в глубине его, темной лентой поблескивала неторопливая речка.

Гризов сидел на поваленном стволе дерева, прислонившись спиной к сосне, вдыхал запахи полной грудью и слушал, как потрескивают угли. Это был самый чудесный, самый спокойный звук на свете. Тот, что не надоест никогда.

Напротив, на таком же бревне, сидел незнакомец в черном балахоне, похожем на монашескую рясу. На голове его красовался расписанный золотыми буквами куколь[16], ниспадавший на плечи и скрывавший половину лица. Время от времени он ворошил угли костра палкой и тряс бородой, переворачивая с боку на бок запекавшуюся картошку.

– Ну, говори, чего хотел, – произнес он, наконец, нарушив долгое молчание.

Гризов нехотя отвлекся от приятных ощущений и взглянул на собеседника.

– Чего так долго тянули? – не выдержал он. – Полстраны уже под китайским сапогом! Сколько людей погибло. Вы что тут, спали?

И осёкся, едва вымолвив. Понял вдруг, не по чину ему здесь так разговаривать, но ничего сделать не смог: наболело. Да и чем его теперь можно испугать? Цинь Шихуанди уже делал это жестко и весьма изощренно, – ненадолго хватило этих угроз. Гризов давно позабыл, где край его жизни. Он уже ничего не боялся. Ни с этой стороны, ни с той.

Но собеседник не обиделся на дерзость гостя, даже наоборот.