Вторжение в Московию

Вскоре гости и хозяева, подвыпив, разбились на кучки, бойко заговорили, заспорили о чём-то. И горницу наполнил смех и выкрики завзятых гуляк. Когда за столом всё смешалось, Рожинский поднялся с места и заковылял с тросточкой в соседнюю горницу, жестом пригласив за собой Стадницкого и Казимирского. Вслед за ними туда же вышел и Зборовский.

— Панове, вот мой скромный набор, — показал гетман на стены горницы, увешанные клинками и пистолетами.

— О-о, пан Роман, какой набор?! — вырвалось у Стадницкого. — Тут же целое состояние!

В его голосе явно мелькнули льстивые нотки. И Рожинский, довольный, улыбнулся, хотя и уловил это.

Рассматривая оружие, они обошли горницу.

В переднем углу стояла русская совня с длинным деревянным древком, а рядом арабский джид с тремя сулицами, вложенными в гнёзда. Тут же прислонились к стене протазаны с шёлковыми кистями и копья, сработанные где-то на Ближнем Востоке. На большом персидском ковре, растянутом во всю стену, посередине, разделяя его пополам, висел длинный кончар с четырёхгранным клинком, наполовину вынутым из ножен. По одну сторону от него было собрано холодное оружие, а по другую — огнестрельное. Тут были короткие мечи, сабли и палаши. Висел чекан редкого исполнения с вывинчивающимся кинжалом, засапожные, подсайдачные и поясные ножи. А среди них красовался кинжал с узким длинным лезвием, изящный, как лезгин[78].

Взгляд Стадницкого невольно задержался на пистолете с топориком, затем соскользнул на короткий пистолетик со станком из полированного сандалового дерева, инкрустированного серебром, и курком в виде петушиного гребешка. Там же, рядом с карабином и самопалом, он наткнулся и на берендейку[79]. На ней висела круглая натруска, фитильная и пулечная сумка, рог для пороха и прочие принадлежности ратника с огнестрельным оружием.

— Пан Роман, у тебя здесь нет нашего палаша.

— Он при деле, — сказал Рожинский и показал на дверь из горницы, где на лавке были свалены кучей доспехи, а поверх них лежал польский палаш в поношенных металлических ножнах.

— А этот предмет как сюда попал?! — удивлённо спросил Стадницкий, обнаружив скромно висевший на краю ковра шестопёр[80]. Он производил впечатление: украшенный жемчугом, золотыми и серебряными пластинками с резьбой и огромным кроваво-красным гранатом, который, словно кошачий глаз, светился на навершии.

— Это длинная история, пан Станислав, — уклончиво ответил Рожинский, не расположенный к разговорам по пустякам.

Сейчас ему не давала покоя мысль о действительных намерениях короля. Не отправил же тот пышное и обременительное для казны посольство только для того, чтобы посмотреть, как живёт вольное рыцарство. В Тушинском лагере было известно о денежных затруднениях короля. И тот, скорее всего, собирался решить свои проблемы за их счёт, за счёт вольного войска. Это надо было выяснить точно, чтобы вести свою игру. Поэтому он и дал установку своим людям: поить послов и выведать, есть ли у них тайные поручения и к кому.

Он снял со стены саблю, на которую никто не обратил внимание из-за старых, потускневших от времени ножен, подвешенных на. кольцах к поясному ремню. Плавным движением он вынул из ножен клинок. И холодный голубоватый блеск дамасского булата сразу приковал взгляды всех в горнице.

— Ему нет цены, — тихо сказал он, усмехнулся, увидев круглые глаза Стадницкого, и подал ему саблю.

— Да-a, хорош! Посмотри, Мартын! — покрутив в руках клинок, протянул каштелян его Казановскому. — Это по твоей части!

По-особенному, благоговейно, как будто священнодействуя в древнем языческом обряде, полковник принял саблю и внимательно осмотрел её.

Изящно изогнутый клинок внизу оканчивался елманью. По голоменям тянулись узкие длинные долики, а на тупой тылье были видны какие-то арабские знаки. В набалдашнике крыжа сквозь небольшое отверстие был продет потёртый кожаный темляк с кистью и круглой ворворкой на конце. На серебряном, с чернью, огниве крыжа, шероховатом на ощупь, с одной стороны был выгравирован орёл, а с другой — прыгающий барс[81].

Казановский поднял на Рожинского восхищённый взгляд. Затем он поцеловал саблю, примерился и лихо закрутил ею над головой, чувствуя, как елмань тонко оттягивает руку так, что конец клинка, казалось, сам собой со свистом танцует в воздухе.

— Полегче, людей порешишь! — засмеялся Зборовский, любуясь сверкающей молнией в руках полковника. — Дай покрутить другим!..

— Это не дамское дело!.. Ха-ха! — ехидно хохотнул Казановский.

В этот момент, прерывая их рыцарские страсти, в горницу заглянул дворецкий.

— Панове, прошу за стол! — пригласил он их к столу, уже накрытому по-новому…

Когда они снова уединились узким кружком от разгулявшейся войсковой старшины и посольских, Рожинский сел в кресло с кубком вина напротив Стадницкого, удобно откинул больную ногу и слегка потянулся, чувствуя усталость от долгого и утомительного дня. Как бы нехотя и безразлично он спросил гостя: не кажется ли ему, что надо бы посетить и государя Димитрия с Мариной.