Вуаль памяти

Стараясь скрыть неловкость, он резко обернулся к котлу, делая вид, что ему необходимо срочно добавить следующий ингредиент в зелье. Но Гарри воспринял его движение совсем иначе. Через секунду Снейп едва удержал себя от того, чтобы не опрокинуть котел со всем его кипящим содержимым, потому что без предупреждения к его спине прижалось теплое, едва заметно дрожащее тело, и сильные, но удивительно осторожные руки обняли его за талию, а в ухо отчаянно, прерывисто зашептали, щекоча чувствительную кожу теплым дыханием:

- Сев, ну Сев, ну прости меня. Я не хотел тебя обидеть. Ну, я же не нарочно, просто я сначала говорю, а потом думаю. Я никогда не претендовал на то, чтобы занять в твоей жизни какое-то особенное место. Я прекрасно понимаю, что это невозможно… Просто… ну, не знаю, как это сказать… Не поверишь - но я, кажется, ревную тебя к этим дурацким зельям. Да-да, я понимаю, это дико звучит, но… когда ты целые дни сидишь в этой лаборатории, или роешься в бесконечных фолиантах, или пишешь очередное эссе… Я страшный эгоист, знаю, но я бы хотел, чтобы ты хоть часть этого времени проводил со мной. С тобой… не весело, нет, это не правильное слово… Интересно, вот. Твои шутки, твои вечные подколки, ироничные, но совершенно точные замечания… Мне никогда не бывает с тобой скучно. Вот я и бешусь, когда ты опять исчезаешь на неопределенный срок, и мне приходится опять слоняться по замку, не зная, куда себя пристроить. Прости. Больше такого не повторится, обещаю. Слово гриффиндорца - хочешь, я даже буду нарезать для тебя этих… флоббер-червей? Или обрывать крылышки у мотыльков? Ну, Сев, пожалуйста, не отталкивай меня! - в восклицании Прингстона звучало настоящее отчаяние.

Снейп вздрогнул, заставляя себя сосредоточиться. Последние несколько минут, пока его друг говорил, он сам просто стоял и наслаждался ощущениями. Да, он прекрасно понимал, что тот не вкладывает в свои действия никакого подтекста, просто таким образом выказывая привязанность - дружескую, исключительно дружескую, Мерлин подери! Что ничего другого тому даже в голову не приходит. Снейп очень тщательно следил за тем, чтобы до Гарри случайно не дошли никакие слухи - во всяком случае, со стороны слизеринцев. Мародеров тот сам не стал бы слушать, а Эванс - слишком гриффиндорка, чтобы позволить себе сплетничать по столь щекотливому поводу.

Так что Гарри пребывал в счастливом неведении по поводу прошлых «приключений» Снейпа, к его одновременно и досаде, и удовлетворению. Досаде, потому что ни на секунду его не покидала мысль о том, что бы было, если бы Гарри узнал. С ужасом и отвращением оттолкнул? Или понял бы и принял даже таким? А потом… может быть - только может быть! - ответил бы… Нет! Снейп прекрасно знал, какой была обычная реакция на сообщение о его ориентации, и он не мог заставить себя поверить, что даже Гарри - Гарри, который, по своим собственным словам, дорожил их дружбой и принимал Снейпа таким, какой он есть - что даже он после этого продолжал бы относится к нему по-прежнему: как к равному, такому же, как все… А не как к извращенцу, уроду и своего рода прокаженному среди других, «беленьких» и «чистеньких», «нормальных» учеников Хогвартса. Хотя, надо сказать, многие из них, движимые либо любопытством, либо жаждой нового удовольствия или ощущения власти - многие из них пользовались «слабостью» Северуса и хоть раз, но пробовали «запретный плод». А потом не упускали любой возможности, чтобы оскорбить и унизить его, намеренно проводя черту между собой и ним, как будто то, что они всего лишь «попробовали», делало их менее причастными к произошедшему. Как будто делая его изгоем, они тем самым избавлялись от этого своего «грешка». Ведь если со Снейпом можно не считаться, если его фактически «не существует» для «добропорядочного» общества… то, значит, и их проступков не существует, и ничего на самом деле не было, не так ли?

Но в эту секунду, впитывая в себя нежное тепло, исходящее от Гарри, Снейп прикладывал неимоверные усилия, чтобы не повернуться, резко вырываясь из так давно желанных объятий юноши, не прижать того к себе отчаянным движением, не накрыть удивленно приоткрывшиеся губы яростно-голодным поцелуем… Поцелуем, право на который он уже давно выстрадал, не позволяя себе даже роскоши случайных прикосновений - чтобы не оттолкнуть, не вызвать лишних подозрений… не лишиться неожиданно свалившегося на него благословения - дружбы этого глупого гриффиндорца, посмевшего бросить ради Снейпа вызов всей школе, и с беззаботной легкостью выиграть, завоевав если не любовь, то уважение и симпатию своей сдержанной искренностью, спокойной преданностью и бесконечной честностью по отношению и к себе, и к другим.