Читаем ВУДУ полностью

любо с тобою... как сладостны губы...

как откровенны твои повороты...

Кто ты, любимая, милая, кто ты?..


Чудо цветения... Патока почек...

Жажда... Горение... Бред одиночек...

Сон ирреальный на грани сознанья...

Счастье... Награда... Дань наказанья...


Лик откровения... образ... икона...

Роза бессмертия... магия лона...

Я поцелуем к нему припадаю...

Я прозреваю... верую... знаю!..


Вечером дымным, вечером поздним,

тем, что уносит с тобою нас в осень,

будем как тихие сонные воды,

мы заслужили право на отдых.


Шепчут пески... осыпаются дюны...

Ночью вздыхающей... полночью лунной...

изнемогаешь с коротеньким «баю...»

ты засыпаешь... я засыпаю...


2012


То, что досталось другим...


То, что досталось другим,

Бог творил как-нибудь...

А у этой

упругий,

смущённо-зовущий,

шёлковый гимн –

ЖЕНСКАЯ ГРУДЬ!


И над ним

улыбка,

трепетней мотылька.

И на ней рука...


А выше – глаза –

я ещё не твоя,

пока,

но в принципе,

за...


После паузы,

в которой канет

целый квартал,

она наклонит головку,

бретельку потянет...


И вдруг финал!


7.00


УТРО!

СОЛНЦЕ!

ПОРА ВСТАВАТЬ!


...твою мать...


2012



Мытьё


Горьковатыми травами

голову вымою,

буду самою-самою

неотразимою.


Он обнимет и ахнет –

букет – закачаешься,

так любимая пахнет,

с которой встречаешься.


Так морочу твою,

ненаглядный мой, голову,

так одетой вхожу,

остаюсь в тебе голою.


Никуда-никуда

от неё ты не денешься,

коль полюбит тебя

от души красна девица.


Пригублю, обниму,

буду шёлковой, ласковой...

Ты меня никому

не смывай, не споласкивай...


2012



Паучок


Знаешь, как я живу? Паучком

на тонюсенькой нити,

над чёрным зрачком

бегемота,

открывшего пасть...


Больше всех перепутанных мыслей моих

только та,

чтобы просто в неё не упасть.


А когда отвлекусь, надоест, разозлюсь,

а когда устаю,

в эту жуткую бездну я писаю, какаю или плюю...


- И становится легче?


Конечно!

Хотя, понимаю,

что это фигня...


Я всего эпизод,

лишь улыбка того,

кто подвесил меня.


2012


Уикенд


Красивая женщина, милые дети –

картинка летнего дня...

Как жаль, что я этого счастья не встретил,

не встретила ты меня.


Чужая семья у субботнего гриля

так счастлива, так полна...

Кого мы любили? О чём мы забыли?

Какая за всё цена?..


Завидовать, чувствуя, как это глупо,

мечтать о жизни иной...

И тайно смотреть на хозяйкины губы,

представив её женой...


2012


правда


пахнет блудом грехом?

пахнет новым стихом


вкус любви на губах

разве правда в стихах?


правда тьма забытьё

правда тело твоё


тот божественный зной

я с тобой ты со мной


говори говори

правда то что внутри


горячо горячо

правда хочет ещё


обижай или гладь

правда редкая б...


правде нравится ложь

что ты снова придёшь


2012



Салон


Жаль, я не тот, что прежде,

я бы курил сигару,

я бы ерошил кудри,

щурил опасный взгляд...

Дамы в вечерних платьях,

те, что пришли с мужьями,

мне б улыбались тайно,

ну, просто все подряд.


Знаешь, как пил я бренди?

Медленно и печально.

Рядом лежала книга,

ну, например, Бодлер...

Эту деталь приметив,

те, что из умных самых,

сами потом старались

выдумать адюльтер.


Если бы я был кем-то

без предрассудков чести,

кем-то весьма далёким

от торжества стыда,

я бы любил всех женщин,

порознь, а может, вместе...

Как бы тогда спалось мне?

Как бы жилось тогда?


Я бы карьеру сделал

лишь на одних объятьях.

Только целуя ручки,

я бы имел свой дом.

Жаль, я такой наивный,

льстить не умею вовсе,

даже приврать для пользы

мог бы с большим трудом.


Я потерял бы что-то

в толпах салонных самок,

в вихре голодной плоти,

в сладких речах сибилл...

Кто бы моей был Музой?

Кто ненаглядной самой?

Кто бы любил душою?

И вообще любил?..


Ладно, зачем об этом...

Я не курю лет двадцать.

И полысел, и дамы

не на меня глядят.

Только одна старушка

пишет такие письма!

Смотрит в глаза так нежно...

И опускает взгляд...


2012



Выключатель


Выключатель всего дорогого,

револьвер по фамилии Глок,

познакомить тебя с Ивановой?

У неё запустенье меж ног.


У неё никого, кроме кошки.

Ни лица, ни шикарной груди.

И короткие, толстые ножки,

и причёска – продукт бигуди.


Некрасивая, как она жаждет!..

Только жизнь не добра к ней, а зла.

Но эстетке не нравится каждый.

И любой, тот, что краше козла.


Разобрали всех лучших красотки,

остальных – кто нормальные без...

А для этой всегда мало водки,

чтоб мужик захотел и полез...


Эволюция страшная штука

и природа такая же мразь.

Родилась некрасивою – мука.

Или попросту – зря родилась.


Дни проходят, а ей так хреново...

Кто поймёт? Кто и сам одинок.

И всё снится печаль Ивановой –

револьвер по фамилии Глок.


2012


Я всё понял вчера...


Я всё понял вчера, я умею читать между строк,

ты не любишь меня, не пророк я, а просто порок.

Я твой грех, без которого жизнь почему-то пресна,

грех – любить одного, на второго смотреть из окна.


Это я тот второй, весь опутанный ласками слов.

Эта сладкая ложь о любви – это даже не зло...

Приручила меня и довольна двойною игрой.

Первый вечно с тобой, ты за первого встанешь горой.


Он и груб, и орёт, и гитара его – по ушам,

и не жизнь, а бедлам, и нельзя, как со мной, по душам,

и в постели не то, и по жизни совсем не герой,

но детей – от него – он твой первый, я только второй.


Я всё понял вчера... А сегодня приснилась не ты,

та моложе была, и слова её были просты,

я запомнил одно: «Не о ней ты мечтал, обо мне!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Карл Брюллов
Карл Брюллов

Карл Павлович Брюллов (1799–1852) родился 12 декабря по старому стилю в Санкт-Петербурге, в семье академика, резчика по дереву и гравёра французского происхождения Павла Ивановича Брюлло. С десяти лет Карл занимался живописью в Академии художеств в Петербурге, был учеником известного мастера исторического полотна Андрея Ивановича Иванова. Блестящий студент, Брюллов получил золотую медаль по классу исторической живописи. К 1820 году относится его первая известная работа «Нарцисс», удостоенная в разные годы нескольких серебряных и золотых медалей Академии художеств. А свое главное творение — картину «Последний день Помпеи» — Карл писал более шести лет. Картина была заказана художнику известнейшим меценатом того времени Анатолием Николаевичем Демидовым и впоследствии подарена им императору Николаю Павловичу.Член Миланской и Пармской академий, Академии Святого Луки в Риме, профессор Петербургской и Флорентийской академий художеств, почетный вольный сообщник Парижской академии искусств, Карл Павлович Брюллов вошел в анналы отечественной и мировой культуры как яркий представитель исторической и портретной живописи.

Галина Константиновна Леонтьева , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Проза / Историческая проза / Прочее / Документальное