Вулфхолл, или Волчий зал

Кончается пост, и Генрих вынужден вернуться к жене – совесть не дает королю провести Страстную неделю с любовницей. Ее отец за границей по дипломатическим делам, равно как и брат Джордж, теперь лорд Рочфорд. За границей и Томас Уайетт, поэт, которого она мучит. Анне одиноко и скучно в Йоркском дворце, и она снисходит до Кромвеля, хоть какое-то развлечение.

Свора мелких собачек – три штуки – вылетает из-под хозяйкиных юбок и бросается к нему.

– Не дайте им выскочить, – говорит Анна.

Он ловко и нежно сгребает всех трех в охапку – чем не Белла? Только у этих лохматые уши и пушистые хвосты, таких держат все купеческие жены по ту сторону Ла-Манша. Пока он передает собачек хозяйке, они успевают покусать ему пальцы и одежду, облизать лицо – и теперь не сводят преданных глаз-бусин, словно всю жизнь ждали его одного.

Двух он осторожно опускает на пол, третью, самую мелкую, подает Анне.

– Vous etes gentil[35], – благодарит она. – Надо же, как быстро мои крохи вас признали! Мне не по душе обезьянки, которых держит Екатерина. Les singes enchaînés

[36]. О, эти лапки, эти крохотные шейки в цепях! А мои детки любят меня ради меня самой.

Анна очень субтильна. Тонкая кость, узкий стан. Если из двух студентов-правоведов выйдет один кардинал, то из двух Анн – одна Екатерина. Вокруг нее, на низких скамейках, вышивают – или делают вид, будто вышивают, – ее фрейлины. Мария Болейн сидит, прилежно опустив голову, притворяется, будто увлечена работой. Нагловатая кузина Болейн, Мэри Шелтон, кровь с молоком, разглядывает его во все глаза. Наверняка теряется в догадках: бог мой, неужели леди Кэри не могла найти никого получше? В тени прячется незнакомая девушка, отвернувшись, уставясь в пол. Кажется, он понимает, почему она прячется. Все дело в Анне. Теперь, передав собачек хозяйке, он тоже опускает глаза.

– Alors[37], – начинает она мягко, – не поверите, мы только о вас и говорим. Король постоянно ссылается на мастера Кромвеля.

Анна произносит его имя на французский манер: Кремюэль.

– Он всегда прав, всегда точен… А, вот еще: мэтр Кремюэль умеет нас развеселить.

– Король любит время от времени посмеяться. А вы, мадам? В вашем теперешнем положении?

Она удостаивает его сердитым взглядом через плечо:

– Я редко. Смеюсь. Если задумываюсь. Но я стараюсь не думать.

– Жизнь последнее время вас не балует.

Пыльные обрывки, сухие стебли и листья у подола. Анна смотрит в окно.

– Позвольте сформулировать так, – говорит он. – С тех пор как милорд кардинал лишился королевской милости, многого ли вы добились?

– Ровным счетом ничего.

– А между тем никто не пользуется большим доверием христианских владык. Никто не понимает короля так, как он. Подумайте, леди Анна, как благодарен будет вам кардинал, если вы поможете устранить недоразумения и восстановить его доброе имя в глазах короля!

Она не отвечает.

– Подумайте, – не сдается он. – Кардинал – единственный человек в Англии, который может дать вам то, чего вы хотите.

– Хорошо, изложите его аргументы. У вас пять минут.

– Да, конечно, я вижу, как вы заняты.

Анна одаривает его неприязненным взглядом и переходит на французский:

– Откуда вам знать, чем я занята?

– Миледи, на каком языке мы беседуем? Выбор за вами, но определитесь, хорошо?

Краем взгляда он ощущает движение: девушка в тени поднимает глаза. Невзрачная, бледненькая, она потрясена его резкостью.

– Вам правда все равно? – спрашивает Анна.

– Все равно.

– Тогда французский.

Он снова повторяет: только кардинал способен добыть согласие папы, только кардинал успокоит королевскую совесть.

Анна внимает. Этого у нее не отнять. Его всегда удивляло, как женщины умудряются слышать под чепцами и вуалями, но, кажется, Анна действительно слушает. По крайней мере, дает ему высказаться, ни разу не перебив. Наконец она все-таки перебивает, помилуйте, мастер Кремюэль, если этого хочет король, если этого хочет кардинал – первый из его подданных, – должна заметить: слишком долго дело не сдвинется с места!

– А она тем временем не молодеет, – еле слышно подает голос сестра.

Едва ли с тех пор, как он вошел, женщины сделали хоть стежок.

– Могу я продолжить? – говорит он. – Осталась у меня минута?

– Только одна, – говорит Анна. – В пост я ограничиваю свое терпение.

Он уговаривает ее прогнать клеветников, утверждающих, будто кардинал препятствует ее планам. Говорит, как больно кардиналу, что королю не удается осуществить свои чаяния, каковые суть и его, кардинала, чаяния. Ибо лишь на нее возлагают свои надежды подданные его величества, жаждущие обрести наследника престола. Он напоминает Анне о любезных письмах, которые она некогда писала кардиналу; его милость не забыл ни единого.

– Все это хорошо, – говорит Анна, когда он замолкает. – Все это хорошо, мастер Кремюэль, но неубедительно. От кардинала требовалось одно. Одно простое действие, которое он не пожелал выполнить.

– Вы не хуже меня понимаете, насколько непростое.

– Наверное, это выше моего понимания. Как вы считаете?

– Возможно, и выше. Я вас почти не знаю.