Вуншпунш, или Тениалкогадский волшебный напиток

— Я ведь уже рассказывал тебе про бабушку Мию, старую, мудрую кошку. Она действительно жила с нами — в том подвале. Теперь-то она уж давно на Небесах, у Великого Кота, как и все прочие… за исключением меня. Незадолго до смерти она сказала мне: «Мориц, если ты и в самом деле хочешь когда-нибудь стать великим деятелем кошачьих искусств, то тебе следует познать все бездны и все вершины жизни; ибо лишь тот, кто познал их, сумеет размягчать сердца». Ты понимаешь, что она имела в виду?

— Ну, — молвил ворон сухо, — вот как раз сейчас ты познаёшь бездны.

В молчании они двинулись дальше, сквозь снег и ветер.

Далеко в конце улицы в ночное небо упиралась башня кафедрального собора.

Тем временем работа в лаборатории Шуткозлобера шла уже полным ходом. Длинная полоса пергамента лежала, развернутая, на полу. Шуткозлобер и Тиранья стояли, согнувшись над текстом, и спешно расшифровывали написанное. Для всякого, кто не является магом, подобное чтение было совершенно невозможным делом, поскольку при составлении записи применялась сложнейшая тайнопись, так называемый «инфернальный код» (codus infernum).

Переведённое на человеческий язык начало рецепта гласило:

Лёд и пламя, ад и грязь,По сто грамм возьми от нас,Взбей коктейль; вот и готова

Ложнопуншная основа.

Как и во всякой достойной лаборатории кабинетного мага, в рабочем кабинете Шуткозлобера имелись все четыре субстанции. Пока Шуткозлобер подбирал их и смешивал в специальном шейкере, Тиранья прочитала вслух следующий пункт:

Пусть рекою текут проценты;Набери литр с четвертью ренты И в сосуд струёй золотой Наливай законный надой!

Как сделать деньги текучими, ведьме было, разумеется, известно. И уже очень скоро в чаше из ледяного пламени сверкал литр с четвертью жидких денег. Золотое сияние расползлось вокруг.

Шуткозлобер влил в сосуд адскую смесь из шейкера, и сияние потухло. Чёрным как ночь сделался теперь бульон, но то тут, то там пронизывали его золотые молнии.

Третье указание звучало так:

В час смерти больного заката Крокодиловы слёзы пролей.

Цеди их по капле, пока ты Над жертвою плачешь своей.Посильнее размешай их,Это им не помешает,И полученную взвесь Влей в лжепуншевую смесь.

Это было, разумеется, нечто куда более трудное, поскольку злые маги и ведьмы, как уже говорилось, совершенно не умели проливать слёз, даже фальшивых. Но здесь снова пришла на выручку запасливость Шуткозлобера.

Он вспомнил, что хранит в подвале несколько бутылок крокодиловых слёз особо урожайного года.

Так и продвигался процесс. Иной раз Шуткозлобер находил наилучшее решение, другой раз бесценными оказывались познания Тираньи. Окрылённые общей злой волей, они трудились не покладая рук.

Якоб Кракель и Мориц сидели у подножия собора, башня которого вздымалась в небо, словно огромная, изрезанная зубцами горная гряда. Оба в молчании глядели вверх.

Внезапно ворон подскочил, как укушенный, и заорал во всю глотку:

— Вот оно! Нашё-о-о-л!

— Что?! — перепугался Мориц.

— Да так, ничего, — ответил Якоб вполголоса и втянул голову между крыльями. — Бессмысленно. Чушь. Забудь.

— Что это? Что? Говори же!

— А, ну… Я подумал тут: а если новогодний колокол просто-напросто зазвонит раньше времени — прямо сейчас, понимаешь? Это бы отняло у колдовского пунша всю его перевёртышную силу. Они же сами говорили, что для такого дела довольно одного-единственного звука новогоднего звона. Припоминаешь? Тогда-то из их лживых пожеланий и впрямь может получиться что-нибудь доброе. Вот что я подумал.

Маленький кот уставился на ворона.

— Якоб! — страстно молвил он. — Якоб Кракель, старый друг, ты — настоящий гений! Вот оно, спасение! Да, это меня ещё как вдохновляет.

— Было б чудно, — проворчал Якоб хмуро. — Да жаль, не выйдет.

— Да почему же не выйдет?

— И кто же, позвольте узнать, будет звонить в колокола?

— Кто? Ты, конечно! Сейчас ты просто взлетишь на вершину башни и позвонишь. Это же детские игрушки!

— Игрушки, да только для великанских деток! — закаркал ворон. — Ты хоть раз видал вблизи соборные колокола, дорогой мой фантазёр?

— Нет.

— Они форменным образом с грузовой вагон — и размером и тяжестью. Как ты думаешь, может старый ворон при помощи одного только рвиматизма сдвинуть с места гружёный вагон?

— В таком случае, мы обязаны попробовать сделать это вдвоём, Якоб. Вдвоём-то у нас непременно получится! Идём же! Чего ты ждёшь?

— А как ты будешь забираться наверх, сумасшедший кот?

— Надо забраться на башню.

Воспламенённый желанием подвига, Мориц помчался вперёд в поисках входной двери. Ругаясь и проклиная всё на свете, Якоб полетел следом.

Но единственная дверь, ведущая в башню, была заперта. Маленький кот повис на большой железной ручке, налегая на неё всей тяжестью. Тщетно!