Вверх тормашками в наоборот

  И только Иранна и Дред были спокойны. Первая делала пальцами какие-то пассы, второй стоял темно-золотым изваянием. Вообще не поняла, что он в столовой делает. Торчит как статуя. Может, как раз в этом его и роль - украшать помещение.

  У меня так и чесались руки дёрнуть этот блестящий кол из стола, Геллан, видать, понял (или фиг его знает, как он это делает), распрямился, предостерегающе глянул и тут же сам, ухватившись голой рукою, стерженёк потянул.

  Ну да, я вряд ли бы его вытянула... Мышцы левой руки напряглись. Красивый такой бицепс, рельефный, как у артистов в кино... Жаль, перчаткой этой без локтя наполовину прикрытый.

  На вид стержень металлический, холодный, а черный круг вокруг себя то ли выжег, то ли плеснул чем... Длинная такая штука, с метр, наверное. Геллан вынул кол медленно, плавно. Зажал в руке и глаза прикрыл. Потом посмотрел на Иранну. Такое зло взяло: они словно разговаривали между собой о чём-то глазами, а ты сиди тут, гадай, что и почему.

  На полу зашевелилась Мила. Посмотрела на меня беспомощно. Глаза тёмные из-за зрачков расширившихся. Я протянула руку:

  - Поднимайся давай, вывалилась тут, как на пляже. Солнца не будет, загара тоже. Это шуточки всё, да, Геллан?

  Ну, вы поняли, я так хотела его выспросить исподволь. Харэ им с Иранной глазки друг другу строить.

  - В общем, приблизительно верно, - пробормотал он, не отрывая глаз от Иранниного спокойного лица. - По крайней мере, никакой угрозы нет.

  - Ты ж говорил, замок чужих не пускает. Поэтому все могут спать спокойно.

  Это я больше для Милы говорила. Она уже поднялась и платье отряхивала. Я трясла из её кудрей остатки еды: мы с ней ненароком пару тарелок прихватили на пол, когда Геллан ногой стулья из-под нас вышиб.

  Геллан наконец-то оторвался от Иранны и посмотрел на меня. Не сердито, но пристально, словно приказывая не болтать много. И глазами на Милу повел. Ну да, я дура, что поделаешь... Вот же шаракан безрогий! Вечно меня за язык дёргает!

  - Ладно, развлеклись немного - и хватит. Это чтобы обед пресным не казался, Дара. Остренького в соус. - Иранна глаза прижмурила, как кошка. Да она издевалась по ходу! Но возражать я не стала, достаточно того, что рука Милы в моей тряслась.

  - Марш по комнатам. Умылись, переоделись все. - она зыркнула на Геллана. - И отправимся в долину. Я распоряжусь, Дара, чтобы тебе другое платье дали. Вы сейчас красивые, как хавры.

  Я нырнула в глаза Милы, как Геллан учил. Она, видимо, сделала то же самое. Не удержавшись, хихикнула. Мила тоже. Вначале неуверенно, словно боясь, а затем звонче, раскрываясь, как цветок после дождя или под лучами солнца. Я услышала, как приглушенно кашлянул Геллан. Мелодично закурлыкала Ви. И даже у изваяния Дреда дрогнули скульптурные губы. У Иранны тоже потеплели глаза, а на губах заиграла улыбка, делая её лицо красивым до невозможности.

  Пока мы веселились, Иранна, видимо, успела на счет одежды распорядиться. В новой комнате меня ждало очередное балахонное платье, правда, уже не домотканно-желтоватое, а ярко-голубое. Видать, чтоб меня издалека видно было, или намекали на моё небесное происхождение - кто их поймёт, шутников здешних.

  Чертыхаясь, я умылась, переоделась и наскоро переплела потуже косу. Как смогла, не глядя. За этим занятием и застала меня мышка Мила, что проскользнула в дверь неслышно и замерла на пороге, испугавшись, наверное, своей смелости. Кудряхи старательно приглажены, щёчки розовые. Платье серенькое, неприметное.

  - Не бойся, я не кусаюсь.

  Мила вспыхнула сильнее и помотала головой.

  - Т-тяпка...

  - Да зайдём мы к этой обжоре, не переживай. Ей в саду хорошо, нравится. Царица: всё ей одной, представляешь?

  Мила смотрела недоумённо.

  - Ну... властительница, госпожа она. Царица по-нашему.

  Мила застенчиво улыбнулась и кивнула: поняла, мол.

  - Пошли, а то эти двое сожрут нас. Или уйдут сами.

  Так мы и появились в комнате с камином - рука об руку, как две неразлучные подружки. Естественно, Геллан и Иранна уже нас ожидали.

  Никто не возразил против похода в сад. Геллан отправился в конюшню за лошадьми, а мы пошли Тяпку проведать. Как и ожидалось, она балдела. Мимеи разрослись ещё больше, стали гуще и толще, налились голубизной, белый цвет почти исчез, мелькал лишь изредка на концах завитушек и узких толстых листьев. Потрясающее зрелище!

  - Воды животному никто не оставил, - недовольно пробурчала Иранна. - Вон, плошку, из которой семена поливали, досуха вылизала.

  Мы налили чистой воды, Тяпка тут же присосалась, пофыркивая от удовольствия. Она балдела, подставляла уши, позволяла себя гладить и вообще вела себя так, словно всю жизнь жила среди людей. Мимеи колыхались и пели звонкую песенку - оду радости. Не удержавшись, я им подпела, отчего мимеи полезли ко мне целоваться.

  - Ты их слышишь. - Иранна смотрела внимательно и будто нутро выворачивала.

  - Да. А ты? - я вызывающе задрала нос, пытаясь избавиться от ощущений, которые вызывал во мне этот пристальный взгляд.

  - А я нет. - муйба наконец отвела глаза.

  - И я... н-н-нет. - прошептала Мила.

  Она смотрела на меня, как на божество. Тьфу, ты...