Вверх тормашками в наоборот

  На самом деле, мейхон не такой уж твёрдый оказался. Они крушили его, как обычный песок, без особых усилий, играючи. Откуда-то появились полуголые мохнатки с золотой кожей и возили мейхон поближе к недостроенным домам.

  Обедали тут же, на стройке. Еда на свежем воздухе такая вкусная...

  К вечеру появились первые "правильные" клетки для мышей, а на стройку пришли ещё два ткачика. Грязная, уставшая, припорошенная, как и все, рыжим мейхоном, я поняла: за стройку можно не переживать. Дальше будет только лучше. Особенно, когда сообразила, что некоторые детишки неплохо чувствуют ткачиков и вполне могут ими управлять, как надо.

  За ужином я клевала носом. Кто-то заботливо укутал меня в плащ с капюшоном: под вечер похолодало. Может, я уснула бы тут же, у костра, если бы не тихий разговор, который моментально сдул и сон, и усталость.

  

  Глава 27

  Ночной разговор. Дара

  

  Костёр потрескивает и, заигрывая с ветром, пускает ввысь лучистые искры. Они похожи на звёзды, но ближе и понятнее, проще и не обещают ни тайн, ни открытий. Просто вспыхивают и гаснут, позволяя любоваться своей кратковременной красотой.

  - Ты где Дару потерял, Геллан? - это Иранна подаёт голос.

  - Где-то рядом. Я чувствую её.

  - Не слишком доверяй чувствам, сынок. И... неплохо бы не упускать девочку из виду. Здесь слишком всё чужое для неё. И опасное. Если ты понимаешь, о чём я.

  Мне кажется, я вижу, как Геллан сжимает челюсти. Я сижу спиной, а они совсем рядом. Поворачиваться не хочется, выдавать себя не хочется. Пытаюсь не шевелиться, превратиться в остывшую головешку, частью угасающего костра.

  - Понимаю. Не нагнетай, Иранна. И так... слишком много всего в кучу.

  - Равновесие качается, Геллан. Всё указывает на опасность. Сегодня меданы на все голоса рассказывали про черный снег, что упал с небес.

  - Пиррия. - коротко припечатывает Геллан не задумываясь. - Она любит всякие эффектные штучки.

  Иранна устало вздыхает:

  - Ты слеп, сынок. Не видишь очевидного. Вы росли вместе. Ты знаешь силу её дара. И мог бы понять: её возможности не настолько мощные, чтобы сотворить такое. Кто-то или что-то подпитывает её ненависть. Небесный груз, ухайла, стило в столе... Черный снег, Жерель... что дальше? Круг сжимается в этом месте, понимаешь?

  - Только не говори, что Дара всему виной. - голос Геллана резок. Кажется, он злится.

  - Она небесный груз. И не зря досталась тебе, хотя Пиррия знала раньше о небесных воротах из видения ли, предчувствия ли... Дара не вина и не причина. Она здесь как раз потому, что появились все эти знаки и пошатнулось равновесие...

  Иранна говорит тихо, будто сама с собой. Голос то переходит на шёпот, то прерывается до свиста. Она видится мне старой усталой птицей с истрёпанными перьями, красными воспалёнными глазами и пересохшим горлом: каждый звук даётся с трудом, царапается, и нет рядом воды, чтобы смягчить эти хрипло-свистящие звуки...

  - Ты говоришь о ней, как о неживом предмете.

  Я не думала, что у Геллана может быть такой противный голос. Враждебный и неприязненный. Интересно, каково это: спорить с Иранной?

  - Она и есть предмет, малыш. Ты только не понимаешь ещё этого. Она фигура на теле Зеосса. Исполнит свою роль и... боги вернут её назад. А может, она навсегда останется здесь. В этой земле. У небесных грузов - разная судьба. Что-то появляется из ниоткуда и уходит в никуда. Что-то рассыпается в прах. Воруется, переходит из рук в руки, а через время всё равно теряется и исчезает...

  - Может, потому, что все небесные грузы - вещи. И никто не думал по-другому. Даже сейчас ты думаешь так же, хотя в этот раз небо подарило живого человека. Держи свои мысли при себе, Иранна. Мне без разницы, зачем она появилась и в чём ее великая миссия. Она... живая. Заставляет улыбаться, восхищаться, удивляться. Видеть всё по-другому. Пусть только кто попробует сделать её жертвой какой-то мифической миссии. И он будет иметь дело со стакером. Не с Гелланом-уродом и даже не с Гелланом-выродком.

  - Ты же поклялся забыть стакерство навсегда.

  - И за последние двое суток нарушил свою клятву дважды, взяв в руки оружие. Одним клятвопреступлением больше, одним меньше... Вероятно, скоро я полностью сменю одежды властителя на стакерское боевое снаряжение. И закроем эту тему.

  - На ней штаны твоей матери, - неожиданно каркает Иранна. Как мне кажется, совсем не в тему, как будто выдаёт на-гора какой-то подспудный пласт, полный демонов и мрака.

  Геллан долго молчит. Я представляю, как он сверлит голубыми сапфирами Иранну. Слишком долго, до дыр в сердце.

  - Я знаю, Иранна. И если ты хотела сделать больно, то опоздала. Я сам дал ей эти штаны.

  Он поднимается стремительно, как будто растаптывая сапогом и этот разговор, и все сомнения.

  - Дара! - грохочет он громко. Его оперный голос несётся в воздухе лавиной. - Нам пора домой!

  Вот чёрт! И как прикажете вести себя?..

  - Дара!

  Если я ничего не придумаю, он сейчас разнесёт весь этот уютный оазис.

  - Н-н-не к-к-кричи. С-с-спит. - говорит Мила и показывает на меня пальцем. Я вижу, как она смотрит на меня. Ну да. Покрывает. Я тут же расслабляюсь мешком и закрываю глаза.