Вверх тормашками в наоборот-3

Он обрадовался солнцу. Хватал холодные лучи руками и смеялся. Всё вокруг замерло на миг.

– Это Гай, сын Нотты, – пояснила я. – Мы вчера её спасли, и теперь она пойдёт вместе с нами.

Кто бы сомневался: никого не удивила моя речь, все старательно покивали и продолжили заниматься своими делами.

– Как я и говорила, – успокоила я бледную певицу. – Видишь, никому дела до нас нет. Все заняты, у всех свои хлопоты, заботы. Так что не заморачивайся. Чем меньше тайн, тем крепче нервы. А ещё если хочешь что-то спрятать, оставь его на самом видном месте.

Нотта ходила за мной по пятам, как привязанная. Боялась за своё сокровище. А мы перезнакомились со всеми, Гай радовался и улыбался – никогда не встречала более солнечного ребёнка. То ли мы такие хорошие, то ли он напрочь не умел ни в ком видеть плохое.

– Учись, Айболит, – тихо сказала я кровочмаку, что тоже негласно приглядывал за нами. – Он радуется каждой минуте, ему всё нравится, он всем доволен.

– Ещё бы, – въедливо хмыкнуло лохматое чудовище, – столько еды вокруг, зачем аппетит портить? Вызывая в окружающих положительные эмоции, Гай насыщается. Его кормили кровью, и я удивлён, что он не катает истерик, требуя привычную пищу.

– Это потому что он умный, – не удержавшись, я чмокнула Гая в пухлую щёчку. Малыш тут же наградил меня ответным поцелуем. – Всё, моё сердце – твоё. Вырастешь, выйду за тебя замуж!

– Ложь, – серьёзно нахмурил бровки мальчишка и надул губы.

– Это не ложь, Гай, – поспешила я оправдаться. – Это шутка скорее. Такие вещи нельзя всерьёз воспринимать.

– Почему? – он смотрел не в глаза, а куда-то глубже. Я беспомощно пожала плечами.

– Мы иногда шутим. Или так выражаем эмоции. Например, я могу крикнуть, что люблю солнце, и это не будет означать, что я лгу, а просто выплёскиваю радость. Или когда я сказала, что моё сердце – твоё, это значит, что ты восхищаешь меня, нравишься очень-очень. Любишь не за что-то, а просто так.

Никогда не думала, что объяснять – это тяжело, но, кажется, Гай понял.

– Так надо уметь, – уверенно заявило дитя. – Не всем дано, – он улыбнулся искренне и серьёзно заявил: – Я бы на тебе женился, Дара.

– Нельзя и на минуту оставить, – раздался совсем рядом знакомый голос. Я живо обернулась.

– Геллан!

– Вернусь однажды, а тебя уже увели, – его глаза смеялись.- Кровочмаки умеют очаровывать, будь осторожна.

Гай переводил взгляд с меня на него. Хотел что-то ответить, но Геллан не дал: ловко выхватил малыша из моих рук и, убрав тёмный локон с белоснежного лобика, прикоснулся пальцем к изящному носику.

– Боюсь даже представить, сколько сердец ты разобьёшь, когда вырастешь. У девушек нет ни единого шанса.

Они улыбались так, что сжималось сердце в груди. На то, как эти двое прижимаются лбами друг к другу, можно смотреть вечно.

– Гай так похож на маленькую Милу, – доверчиво приоткрылся Геллан. – Она в его возрасте была такой же – тёмнокудрой и улыбчивой. Глаза только голубые.

– Кровочмаки почти все темноволосые, – зачем-то проворчал Айбин. – Особая отличительная черта внешности. Без всякой там пестроты, цветных прядей. Именно поэтому нас легко распознавали в прошлом. Это как зелёные волосы у деревунов.

– Я нашёл проводника, завтра на рассвете отправляемся в путь, – сказал Геллан, оторвавшись от малыша. Он смотрел мне в глаза, и что-то было в его взгляде, от чего я напряглась.

– Что-то случилось? – спросила осторожно. Геллан отдал Гая Нотте и опустил глаза.

– Город взбудоражен. Волнами идут разговоры о Поцелованном солнцем и Сошедшей с неба. А ещё ищут пропавшую певицу. Нам придётся менять внешность. Наведу морок на себя и попрошу, чтобы отвели глаза от Нотты. Иначе мы не выйдем спокойно ни с одних ворот Бергарда. Именно поэтому выезжать лучше в рассветных сумерках. Меньше соглядатаев да праздно шатающегося народа.

– Проводник-то хоть хороший?

Он что-то не договаривал – я видела. Или чувствовала. Это как моя мама про папу говорит: «Знаю, как облупленного». Вот и так же.

– Хороший, – Геллан всегда умел собою владеть. По голосу не вычислишь. Но я решила не делать вид, что всё в порядке.

– Тогда что тебя напрягает? Только не рассказывай о толпах, ищущих нас по всему городу.

Геллан поднял глаза. Сжал челюсти. Ну да. Побольше суровости и губы кирпичом.

– Завтра узнаешь, – сказал тихо-тихо. Ещё бы по сторонам оглянулся, посмотреть, никто ли не услышал. Но удержался. Стойкий Геллан.

– Почему не сегодня?

– Потому что завтра.

И он поспешно ушёл. Удрал! Я ошарашено смотрела ему в спину, не понимая, что его укусило. Вот так номер!

– Что за тайны мадридского двора? – пробормотала ему вслед. Он никогда себя так не вёл.

– Узнаем, – сладко пропел Айбин. Кажется, он упивался ситуацией и вообще после появления Гая раскрепостился, стал более смелым и заметным, что ли. Будто скинул невидимые путы. – Некоторые вещи, Дара, лучше узнавать позже.

Так-то оно так. Только как бы теперь дожить до утра? Любопытство сжигало. Хотелось догнать Геллана и припереть к стенке. Но я только вздохнула.