Вы друг друга стоите

– Моя фамилия Данкан, Наоми. – Леон бросает на меня быстрый взгляд, точно хочет сказать: «Ты серьезно?», потому что вообще-то я должна была знать, так как работаю с ним в «Барахолке» с февраля. На самом деле это не барахолка в прямом смысле, а семейный магазин. Но Леон куда воспитаннее меня, поэтому вместо этого его взгляд говорит: «В самом деле, вполне понятное предположение, как мне кажется».

Мечтаю открыть дверь и вывалиться из машины, но сдерживаюсь. Снаружи муссон, и тогда медные тени для век просто стекут по щекам. С такой ограниченной видимостью я забреду на проезжую часть, и меня кто-нибудь переедет. В газете появится мое черно-белое фото с помолвки с уведомлением, что вместо цветов семья жениха просит внести пожертвования в их благотворительный фонд «Книжные ряды», и все средства пойдут на отправку бедным школам пособий о гигиене полости рта.

На краткий миг меня охватывает смятение, потому что именно так все бы и случилось, и я ехидно думаю, что сама выбрала бы цветы.

И вот наконец, наконец мы въезжаем на нашу улицу. Я уже отстегиваю ремень безопасности, но тут вижу белый домик с моим старым добрым «Сатурном», а перед ним – золотой «Мазерати», вопиюще выделяющийся из окружающей среды.

Николас дома, будь оно проклято!

Стоит на пороге с сегодняшней почтой в руках и кожаным портфелем под мышкой, дверь открывает. Единственный раз мне понадобилось, чтобы после работы он поехал нянчиться со своей матерью, а он, как болван, приперся сразу домой. Гляжу на свой автомобильчик и тяжело вздыхаю: шина так сдулась, что всю машину перекосило. Понадобится чудо, чтобы Николас этого не заметил. «Сатурн» выглядит жалко рядом с эффектным «Мазерати», настолько чужеродно смотрящимся в Моррисе, что все знают, кому принадлежит автомобиль, со свистом проносящийся на едва загоревшийся красный свет.

В отличие от него у Леона – настоящий монстр Франкенштейна, состоящий из разных японских деталей. Бо́льшая часть корпуса – матового серо-синего цвета, кроме двери водителя (красной и проржавевшей) и багажника (белого и плохо закрывающегося), дребезжащего всю дорогу, что, видимо, объясняет мои навязчивые мысли о ком-то связанном и с кляпом во рту. Бедный Леон. Знаю, говорят, в тихом омуте черти водятся, но ко мне он всегда был очень добр и косых взглядов не заслуживает. Он все же, наверное, не Джек Потрошитель.

– Увидимся вечером, – говорит он.

Брэнди почти каждую пятницу устраивает игровую вечеринку и зовет Зака, Мелиссу, Леона и меня, с подразумевающимся постоянным приглашением для наших вторых половинок. Николас никогда не бывал ни на вечеринках Брэнди, ни на барбекю Зака, ни на загородных пикниках с мини-гольфом Мелиссы, что меня вполне устраивает. Он может заниматься своими делами с собственными друзьями, которые ему даже не нравятся, но с которыми перестать общаться не может просто потому, что заводить новых друзей в тридцать два года очень сложно.

Я подхожу к дому, когда вдруг слышу оклик Леона:

– Привет, Николас!

Николас обескураженно машет в ответ. Обычно стоит ему столкнуться с моими коллегами, они игнорируют друг друга.

– Привет?

– Придешь сегодня к Брэнди? – спрашивает Леон.

У меня вырывается смешок, потому что, конечно же, Николас не придет. Никому там он не нравится, поэтому он просто просидит всю игру с надутым и подозрительным видом, испортив мне все удовольствие. Если он придет, мои друзья (я все еще считаю Мелиссу другом, хотя она явно этого не хочет, но я все же надеюсь, что когда-нибудь она снова подобреет) могут заметить, что мы вовсе не парочка голубков в райском гнездышке, которое я старательно показывала в сторис в «Инстаграме». В каком-то смысле то, что Николас моих друзей избегает и не подходит достаточно близко, мне очень на руку, потому что они ничего не подозревают. Со стороны наши отношения вызывают зависть, в отличие от реального положения дел.

– И чего ты смеешься? – уязвленно спрашивает Николас.

– Ты никогда не ходишь на игровые вечеринки. Почему он вообще спросил? – Я кричу Леону: – Нет, он занят!

– Жалко, – отвечает Леон. – Если вдруг получится, тебе всегда рады, Николас.

– А знаешь что, – прищурившись и глядя мне прямо в глаза, протягивает Николас. – Пожалуй, я приду.

Леон жизнерадостно машет, что совсем не вяжется с моей реакцией, которую я поспешно скрываю.

– Супер! Увидимся, Наоми. – С этими словами он садится в машину и уезжает.

Такая простая фраза, «увидимся, Наоми», – а у меня мелькает странная мысль.

Сколько времени прошло с тех пор, как кто-то видел меня по-настоящему? Меня, какая я на самом деле, – человека, прожившего на свете уже двадцать восемь лет и двадцать шесть из них даже не знавшего о существовании Николаса Роуза. Я медленно истекала кровью, избавляясь от того, осталось что во мне от Уэстфилд, готовясь стать Наоми Роуз. Почти миссис Роуз. Почти два года я была половинкой целого, но половинкой ли? – стал недавно спрашивать червячок сомнений внутри.