Вы друг друга стоите

Когда я одна, или когда все равно что одна, потому что между мной и компьютером он выбирает второй вариант, хотя бы можно позволить мышцам лица отдохнуть от постоянных улыбок. Не нужно тратить энергию, притворяясь, что все в порядке. Но я не разрешаю себе погружаться в темные воды навязчивых мыслей слишком надолго, даже если хочу, потому что боюсь, что если выпущу своего внутреннего Моррисси и начну отрешенно таращиться в стену, размышляя, почему я так несчастна, то снова сложить и аккуратно убрать обратно в ящичек «на потом» эти мысли будет уже невозможно.

Возвращаюсь в реальность я вовремя, прямо к ключевым словам тягомотно вещавшего что-то Николаса: Стейси, запрет на хаки, датчик уровня топлива. Ага, сумел объединить три любимые жалобы в одну гневную тираду. Он ненавидит новую форменную одежду, которую пытается внедрить доктор Стейси Мутиспоу, подразумевающую исключительно черные брюки, а не его любимые, цвета хаки. Он ненавидит Стейси. Ненавидит датчик уровня топлива своей дорогущей машины, винит его (совершенно безосновательно) в том, что не показал пустой бак, как раз когда он на прошлой неделе уехал из города.

Придав лицу сочувственное выражение, я заверяю его, что хуже Стейси человека во всем мире не сыскать и что запрет на ношение хаки – дискриминация. Я верная невеста, возмущаюсь и разделяю его обиды и готова сражаться со всеми его горестями.

Интересно, как «актриса» становится своеобразным синонимом «профессиональной лгуньи».

Сейчас я постоянно обманываю нас обоих и не знаю, как остановиться. Свадьба через три месяца, и если я выложу Николасу все как на духу о своих панических приступах, он решит, что это просто нервы, что это нормально. Он опишет одним этим словом все мои переживания и вычеркнет из памяти. Никакого восторга или предвкушения свадьбы у меня нет с тех пор, как ее забрали у меня, вырвали право принимать решения прямо из рук. И собственное осознание тревожит меня. Если я не горю желанием выйти замуж, то что же я, черт побери, делаю?

Но сейчас проблема заключается не только в его настырной матери; она серьезнее, чем извечный спор о том, где провести медовый месяц или каких размеров будет торт, что меня уже не волнует, так как мне запретили заказать лимонный. «Никто не любит лимоны, Наоми». Я так долго прокручивала в голове все несправедливости, что мое медленно булькающее негодование вырвалось из кастрюли и залило Николаса целиком, не разбирая. Несмотря ни на что, я настолько заботлива, что закупориваю все негативные чувства и не делюсь с ним. Он бы все равно ничего не понял.

Если он спрашивает, что не так, и не может решить проблему парой ободряющих фраз, Николас раздражается. Еще моя мама как-то сказала, что нельзя говорить мужчинам о проблемах, которые они не могут решить, потому что они обязательно попробуют, у них не получится и их просто перемкнет.

Это мой случай? Я даже не знаю, в чем у меня проблема. Вероятно, проблема – это я сама. В Николасе много хорошего, я даже написала список в зашифрованном документе у себя в компьютере. И перечитываю его каждый раз, когда мне необходимо вспомнить, что Все В Порядке.

Хочется проглотить волшебную таблетку и почувствовать себя абсолютно счастливой. Хочется влюбленно таращиться на Николаса, пока он беспомощно ищет миски в кухонных шкафчиках. Мы живем вместе десять месяцев, а он до сих пор не знает, где что лежит.

Наши имена так романтично смотрятся вместе. Николас и Наоми Роуз. Вы когда-нибудь слышали что-нибудь милее? И детям мы дадим созвучные имена на букву «Н». Сына назовем Натаниэль. Его дедушка и бабушка к моему бессильному негодованию сократят его до «Нат». А девочку – Ноэль. Вторым именем обязательно будет Дебора, в честь миссис Роуз, потому что это же традиция, аж целого одного поколения. Сестре Николаса велели сделать то же самое, так что если мы все подчинимся, однажды появится целая династия маленьких Дебор.

Закрываю глаза и пытаюсь представить, каково это – вырасти биологической дочерью этой женщины, и картинка настолько чудовищна, что приходится стереть ее другой, счастливой, где фигурирует еще один претендент на мое сердце, Руперт Эверетт. В образе Доктора Кло из «Инспектора Гаджета» 1999 года он врывается в церковь Сент-Мэри и борется с Джейком Павелкой за право решить, кто же женится на мне. У одного из них механический протез-коготь, так что силы неравны. «Ну-ка не спешите!» – раздается еще один голос. Я поднимаю голову и вижу Кэла Хокли, непонятого героя из «Титаника», который спускается с потолка как супергерой, зажав в зубах «Сердце океана». «Это тебе, Наоми! Единственной женщине, которая его достойна». Николас, обернувшись, громко возмущается и быстренько проваливается в подвальный люк.

С заметным усилием я заставляю себя посмотреть на Николаса и попробовать почувствовать бабочек в животе. Он же ответственный. И фильмы мы любим одни и те же. Готовит хорошо. Мне нравятся эти качества в мужчине.