Вы точно доктор? Истории о сложных пациентах, современной медицине и силе юмора

Будучи интерном, я видел молодого парня в реанимации. Он упал в обморок на дискотеке (да, это случилось так давно, когда «Лихорадка субботнего вечера» была довольно модным явлением. Старость подкрадывается ко мне, не знаю почему, но я совершенно уверен, что это не к добру), у него было несколько необычных повреждений кожи и нестабильное артериальное давление. Сейчас я бы не узнал феохромоцитому, даже если бы кто-то подошел и набросился на меня с тупым расширителем (с тех пор я повзрослел, познал апатию из-за слишком большого количества ОРВИ и больничных; редкие и интересные болезни — это для других врачей). Но тогда я был молод, свеж и энергичен, и круче меня были только яйца.

Я написал в таблице: «Возможный нейрофиброматоз? Возможно, фео?» — и отпустил его в палату. Я был слишком молод, чтобы понимать важность сохранения необычных случаев для себя, для моего собственного продвижения, и, конечно же, слух распространился по больнице с той же скоростью, что и эпидемия гонореи.

Когда я позже пошел проведать своего пациента, то едва смог его разглядеть за плотной стеной студентов-медиков, ординаторов и исследователей, жаждущих славы. Всем им нужна была суточная моча — как можно больше и как можно быстрее. Все мечтали написать отчет об этом случае для рецензируемых журналов (не самых важных, конечно, но на безрыбье, знаете ли) и еще одной отметки в их резюме.

— Помогите, доктор, — взмолился он, — они меня задушат!

Я прогнал студентов-медиков, но остальные были намного выше меня в иерархии, и я не мог предложить против них никакой помощи.

— Извини, приятель, — сказал я, — просто обычное осложнение необычного заболевания.

Приходит час, приходит док…

GP, 15 января 2010 г.

В моей молодости медицина рабски придерживалась традиционной доктрины, в рамках которой за самыми тяжелыми больными и наиболее слабыми пациентами присматривали самые неопытные и некомпетентные врачи. О врачах отделений интенсивной терапии никто никогда не слышал, а другие врачи все равно посмеялись бы над ними. Тогда в отделении реанимации было дел по горло, кровь и грязь до колен, экипаж буквально пальцем затыкал пробоины в борту, а выходные были похожи на выезд в зону военных действий.

Однажды ночью я оставался единственным дежурным врачом, когда началась драка. Обычно это был сигнал к немедленному бегству (эй, кто-то должен был сообщить об этом внешнему миру). «Иди и скажи Спарте», — благородно подумал я, но, к сожалению, слишком долго медлил, и драка уже разрослась на все отделение. Все выходы были заблокированы, что оставалось делать парню?

Но научиться импровизировать — это часть подготовки врача.

Я схватил ребенка с кроватки и, держа его как талисман, начал прокладывать себе путь через хаос, останавливаясь только для того, чтобы взять чуть-чуть крови с окровавленного ножа и размазать ее по лицу. Риск гепатита В в долгосрочной перспективе уступал риску жестокого расчленения в краткосрочной.

— Осторожно, ребенок! — крикнул я. Тот, очевидно, прочитав сценарий и будучи правильным ребенком, начал жалобно плакать.

Ворвавшись в двери главной больницы, я увидел собравшуюся толпу и понял, что выгляжу довольно лихим парнем. Я также знал, что стоит подпустить немного драмы.

— Кто-нибудь, возьмите ребенка, — сказал я с видом усталого героя, — мне нужно вернуться.

Как я и планировал, меня подхватили под руки.

— Тебе нельзя возвращаться, это безумие, ты истекаешь кровью, — скандировала толпа.

— Вы не понимаете, — запротестовал я, являя собой картину мучительной и противоречивой добродетели, — там могут быть еще дети.

Я изо всех сил пытался вырваться из их лап, но так, чтобы не слишком усердствовать.

Звездный час: разбор клинических случаев

GP, 3 сентября 2008 г.

Пару недель назад я получил спам, в котором мне предлагали купить маленькие синие таблетки с невероятным эффектом, а еще прийти на семинар. Перед тем как удалить письма, я распространил их среди всех людей, которые мне не нравятся. Однако это заставило меня вспомнить о счастливых моментах.

Когда я был студентом в Дублине, наш профессор решил устроить семинар с разбором клинических случаев. Даже в те более невинные дни (а Ирландия тогда была очень невинной) это в значительной степени считалось проявлением тщеславия, способом напомнить всем другим врачам-консультантам, что, хотя они зарабатывают намного больше денег, чем организатор, и у них есть большие блестящие машины (это важно для консультантов, особенно заслуженных), из-за своей частной практики им по-прежнему необходима репутация в академическом мире, в котором профессор все еще остается самой большой шишкой.

В первый день на лекции собралась приличествующая случаю толпа — смесь угрюмых врачей, слюнявых ординаторов, жаждущих продвижения по службе, сбитых с толку исследованиями, измученных стажеров и похмельных студентов-медиков. Все они зачарованно ждали катастрофы, которая, как мы знали, непременно случится.