Выбор. Долгие каникулы в Одессе

— Да верю я Вам, Пётр Соломонович! Тем более что этот юный гений вчера меня действительно уже потряс… до самой глубины души! — и Григорий Арнольдович расхохотался чем привёл в недоумение всех присутствующих. — Прошу меня простить. — ректор вытер выступившие слёзы и со смехом рассказал о вчерашнем нашем столкновении.

— Так куда ты вчера так торопился? И почему даже не попытался удар руками смягчить раз уж наше столкновение было неизбежным?

— Да шалили мы, Григорий Арнольдович, просто баловались, — я вздохнул. — А руки беречь надо, для музыканта это важно.

— А голова значит неважно, ей можно пренебречь? Запомните, молодой человек, у музыканта нет второстепенных или ненужных частей тела. Даже та часть, которой Вы на стуле сидите, не менее важна чем другие. — и заметив мой недоумённый взгляд, пояснил: — Вот представь себе, что у тебя там заноза или хм, к примеру чирей? О чём будет думать музыкант, играя произведение? О том чтоб сыграть красиво или только о том, чтоб лишний раз не разбередить болячку? То-то же! Но то, что руки бережёшь это похвально. Что ж, проходи к инструменту. Я тоже хочу послушать то, что привело моего учителя в восторг. А там и решать будем что с тобой делать. Случай уж не совсем обычный. У тебя же ни музыкального образования нет, ни… ничего вообще!

Дежавю! Другого слова не подберу. Опять я сдаю экзамен, опять на меня с интересом смотрят экзаменаторы и опять у меня «группа поддержки». Разве что состав «экзаменаторов» немного другой и «группа поддержки» не в полном составе. Ну и моя конечная цель тоже немного другая. Не сдать экстерном, а всего лишь поступить, но от этого задача не становится менее сложной и трудной. Правда один «кирпичик» в «фундамент победы» уже заложен. Мама принесла и предоставила «великому Ареопагу» мой аттестат о полном среднем образовании чем произвела фурор и вызвала нездоровый ажиотаж среди присутствующих о причинах которого я сразу не догадался.

Прикрыв глаза и немного посидев просто привыкая к банкетке, провёл руками по клавишам рояля, опробовал педали и размял кисти рук. А потом отрешился от всего и заиграл. Начал со «свадебного вальса», затем «мой детский каприз» и закончил «Хава Нагила». Посидев минуту в тишине, повернулся к моим экзаменаторам и замер в ожидании их вердикта.

— Миша, это и правда всё ты написал? — в голосе Столярова звучало неприкрытое изумление.

— Нет, Григорий Арнольдович. Хава Нагила — это народная еврейская песня. Просто где-то услышал эти слова и мотив, и подобрал музыку для рояля на слух. Моя тут только аранжировка. «Каприз» и «Свадебный вальс» напевала моя мама, тут тоже только моя аранжировка для рояля.

— Ну, надо же! Прошло всего каких-то десять лет, и она уже «народная»… — Столяров саркастически хмыкнул. — «Просто подобрал и аранжировал»… Слова-то какие! Вот так вот… просто взял… и подобрал на слух! — Григорий Арнольдович вскочил со стула и начал возбуждённо ходить вдоль сцены. Остановившись напротив стола с экзаменаторами, он обратился к темноволосому мужчине с аристократической внешностью. — Николай Николаевич, а что вы можете сказать по поводу мальчика? Будем принимать?

— Конечно, будем. Вопрос только куда. Если в техникум, то у меня возражений нет. Хоть сейчас подпишу экзаменационный лист. Но если вопрос стоит об институте, то трёх сыгранных произведений маловато будет. Те шероховатости что мы услышали препятствием не являются. Как я понимаю, это просто отсутствие практики сказывается. Тем более что я внимательно смотрел как себя к выступлению подготавливал абитуриент и как он играл. Вижу, что когда-то практика у него была, хотя в силу его возраста… не думаю, что большая. Так что по техникуму принципиальных возражений у меня нет. А после техникума молодой человек, если пожелает, сможет закончить и наш Институт.

Э, ребята… Такой хоккей нам не нужен! Зачем мне техникум если мне сейчас уже только институт подходит, то есть консерватория? Нафиг я буду время терять, если оно у меня и так в обрез, хоть об этом никто не догадывается? Получить такую фору по времени на школе и профукать её на техникум? Не!.. Так не пойдёт… Я хмуро посмотрел на Ник-Ника, как я его для себя окрестил для краткости и поймав его удивлённо-вопросительный взгляд спросил: — А сколько произведений надо сыграть, чтоб было достаточно для поступления в Ваш институт?

Вилинский, как я позже узнал его фамилию, с изумлением переспросил: — Простите не понял? Вы готовы нам сыграть ещё несколько произведений? Я видимо неточно выразился, я имел в виду своих произведений! — кивнув головой, показывая, что услышал его, я повторил вопрос: — Так сколько своих произведений я должен сыграть, чтоб поступить в Ваш институт? — Николай Николаевич растерянно обвёл взглядом замерших коллег и снова перевёл взгляд на меня. — Простите Вы хотите сказать, что у Вас есть свои произведения? — его удивление было неподдельным, как и выражение крайнего изумления на лицах экзаменаторов.