Выбор. Долгие каникулы в Одессе

– А мне почём знать? На мне ничего не числиться, наверное, давно уже всё списано, эта комната вообще по документам как малярная мастерская проходит. Но выбрасывать хороший инвентарь негоже. Вы его у крыльца сложите, а я пока у Василия Ивановича спрошу, куда его определить.

Пока завхоз ходил к заведующему клубом, мы очистили помещение от хлама, отодрали доски с окон и вымели мусор. Найденные музыкальные инструменты аккуратно пересмотрели и сложили отдельно. Всё в рабочем состоянии, или ремонтопригодно, но побито, погнуто, продырявлено. Такое впечатление, что когда-то инструменты послужили мишенями и были брошены за ненадобностью. Да так и валяются тут со времён гражданской войны.

Из хлама удалось извлечь четыре почти целых стула, старое продавленное кожаное кресло и явно театральный реквизит – длинную ажурную скамейку, неизвестно как тут оказавшуюся. Да ещё нашёлся большой канцелярский стол, на удивление целый, лишь слегка поцарапанный. Вот на него мы и сложили свои инструменты, да расселись вокруг, кто на что сподобился. Лично я умостился на маршевый барабан, справедливо рассудив, что мой вес он выдержит легко. И теперь как Наполеон перед битвой внимательно разглядывал своё «войско».

В общем-то, всех артистов, прежде чем их пригласить на первое собрание, мы позавчера с Менделем ещё раз обсудили у нас дома. Практически всех приглашённых я уже знал по своим прошлогодним «гастролям» и примерно представлял уровень их мастерства. Но одно дело встречаться где-то мельком, не особенно-то и присматриваясь к чужому выступлению и совсем другое теперь, когда мне предстоит выступать с ними вместе. Впрочем, в первое время мне и выступать-то не придётся.

На первых наших «переговорах» я сразу обозначил рамки будущих взаимоотношений. Мендель наш официальный представитель, или говоря по-простому, художественный руководитель всего музыкального коллектива. Он наш начальник и на нём весь официоз и вся рутина, сопровождающая концертную деятельность. От первоначальных переговоров с заказчиками выступления, до окончательного расчёта с артистами.

А вот я руководитель музыкальный, на мне репертуар, аранжировка песен, сюжет самого выступления, сценический образ артистов и если надо, то и хореография. Уж с моим-то прошлым опытом просмотра шоу мирового уровня, применить несколько новаторских для этого времени приёмов и показать пару-тройку движений для меня труда не составит. Но о последних двух моих «ипостасях» Мендель даже не догадывается, буду «раскрываться» так сказать «явочным порядком» по мере необходимости.

– Мендель, и зачем ты нас пригласил в этот давно погасший очаг культуры? Неужто только затем, чтоб помочь тебе выкинуть старый хлам? Тогда зачем здесь это юное дарование? Мы бы и без него управились! – Танечка шутливо лохматит мне причёску и пытается согнать с барабана, защекотав меня насмерть.

Ну да, у нас с Татьяной Волгиной как-то сразу сложились дружеские отношения с самой первой нашей встречи. Заботливая «старшая сестра» и «младший брат», за которым требуется неусыпный пригляд. Не могу без улыбки смотреть на эту молодую и заводную вокалистку. Она мне немного напоминает Полину Агурееву в роли Тони Царько из «Ликвидации».

Такая же хрупкая и беззащитная на вид, но я уже хорошо с ней знаком и наслышан, что за себя при нужде Танечка постоять сумеет. Восемь лет назад, во время привычного уже для Одессы погрома при очередной смене власти, эта, в то время семнадцатилетняя «нежная тургеневская барышня», защищая себя и подругу, не моргнув глазом из нагана банально положила наглухо троих отпетых налётчиков, восхотевших юного комиссарского тела.

Такие вот в Одессе «барышни». У Тани меццо-сопрано она прекрасно знает три языка и хорошо поёт на украинском, русском и испанском языках, к тому же хорошо играет на скрипке. Но мне больше нравятся её задушевные романсы под гитару, и у меня уже есть, что ей предложить.

– Танечка, так это не я вас собрал, а вот это самое дарование, что сейчас строит из себя Наполеона и не хочет уступать тебе свой барабан. Но вам лучше самим его послушать, меня он убедил, так что слушаем его внимательно, все вопросы потом.

– Шо? Вот из-за этого шкета ты нас здесь и собрал? Мендель, ты шо, совсем больной? Что нам может предложить этот писюк? Петь песенки для детишек? Так он с этим сам хорошо справляется! – вот кто бы сомневался, опять Родик собственной персоной.

– Я слышал, ты панаму закрутил с этой конторой? – Родион обводит руками вокруг себя, показывая на стены комнаты. – Пока не впечатляет! В чём наш гешефт? Играть за грошики для морячков? Так с них много не поимеешь, и такую ораву, что ты тут собрал, с выступлений не прокормишь! Ладно – я! Ну, Танька ещё с романсами, ты со своими куплетами…. Но зачем нам кормить столько музыки? На баяне и ты сыграешь, на скрипке – Таня, я на гитаре. Нам что, раньше было плохо? Зачем тут лишние?