Выбор Донбасса

— Я из Львова. Там километров тридцать до нашего посёлка. Русские мы, — после недолгой паузы медленно начал говорить десантник на прекрасном русском языке без малейшего акцента, — и родня вся у нас русская. Учился хорошо. С детских лет мечтал десантником стать. Знаете, да, «В зоне особого внимания» — мой любимый фильм. Видели? Отец в ВДВ служил, еще при СССР. Я техникум окончил на сварщика. Когда получилось в десантные войска попасть, был счастлив, наверное. Полгода уже служил до Майдана. Звание — старший солдат. Я не особо понял, кто там в Киеве и за что митингует, почему митингует, не моё это. Да нам особо и не объясняли. Одноклассники двое там, поехали, стояли, в сотню какую-то записались. Звонили мне, Колян, говорят, езжай в Киев, тут история творится. Я служил, мне не до того было. Ещё мне не понравилось, что они «Беркут» жечь начали, избивать, это же противозаконно.

— Сюда, на Донбасс, как и когда попал? — командир пододвинул к десантнику недоеденный шоколад, налил ещё чаю. — Ты чай пей, закусывай, не волнуйся.

— А сюда нас в начале марта отправили, по воздуху, — парень немного оживился, — роту, человек восемьдесят. Воевать никто не хотел. Особенно мужики, их много было — новичков из мобилизованных. Командование нас сразу успокоило, сказало, что никакой войны не будет, не волнуйтесь, нужно только наблюдать. Потом сказали, русские войска уже идут, с ними бешеные чеченцы, и надо их встретить, остановить у границы, поддержать пограничников.

— Поддержали?

— В Миргороде мы были, в Харькове, в Чугуеве. Не верилось, что до стрельбы дело дойдёт. До Чугуева вообще спокойно было, нас даже подкармливали бабушки всякие. А там какие-то мужики технику камнями закидали. Было так непонятно: что делать. А потом уже и дорогу нам местные перекрывали, и угрозы выкрикивали. Но стрельбы не было, нет. Числа, наверное, десятого апреля наша сюда рота пришла. И отсюда на операции ходила.

Коля, загибая пальцы, перечислил населённые пункты, в которых пришлось побывать, участвуя в поисках или боестолкновениях «с вашими, которые за Россию».

— Мы не за Россию, мы против новой киевской хунты, мы за свободный и независимый Донбасс, — уточнил командир.

— А в апреле мы... одержали первую победу, наверное. Первый раз в серьёзном деле побывали. Возле Славянска заняли блокпост, сняли флаг... — Коля запнулся, окинул взглядом ополченцев и словно выплюнул: — «сепаров»! И поставили флаг Украины. Потом пришел приказ: переехать в другое место. На наше место пришли пацаны из 25-й бригады.

— Куда вы поехали? — командир развернул на столе карту, исписанную разноцветными фломастерами и обильно украшенную разными обозначениями. — Показывай.

— Я не сильно в картах понимаю, но, кажется, сюда вернулись, — ткнул Коля пальцем в красный квадрат. — Помню, даже не страшно было, наоборот — интересно. Такой подъём на душе. Думал, что скоро всё закончится, вся эта непонятная заварушка. И здесь близко «сепаров» я не видел, — парень провёл пальцем вдоль короткой лесополосы на карте, — наш блиндаж и сектор обстрела тут.

— В огневой контакт вступали?

— Как вступали? Стреляли, когда приказ приходил. Всегда с автоматов шмаляли или по тем, — десантник указал на лесополосу вдоль дороги, — посадкам, в сторону деревьев, в общем, или по полю, или миномётами — за посадку. Это кто с другой стороны за боксами стоял, у них там — широкое поле, через которое наша артуха била, самоходки, танк. Сначала наша артуха: гаубицы Д-30 и миномёты. А потом уже и ваша — по нам!

— Метко била?

— Ни, вначале вообще мало и не метко. И испугался я только раз, ещё до этого! Ну, когда видел, как самолёт сбили. Три их ждали тогда с нашими хлопцами из 25-й бригады. Ночью. Один борт с ними сел, и боеприпасы там были. Второй Ил-76 — упал. Я в охранении стоял и чётко видел его бортовые огни, снизился он. Видел, как падал, не понял сразу. Трассера светились вверх, из крупнокалиберного ваши били. А третий борт тогда сразу развернулся и ушёл. Сказали нам: 49 героев враз загибло.

Мы утром заняли круговую оборону, ждали атаки. Никто не атаковал. Тогда половина там осталась, половину в поле отправили — тела собирать, раненых искать. Но там ни раненых, ни даже трупов целых не было, одни...

— Фрагменты, — подсказал командир.

— Ага. Поляна, — Коля поёжился, — и там гора железяк от самолёта. И гора мёртвых. Ещё мы собрали боеприпасы, которые взорваться не успели.

Потом через несколько дней пошла мощная артиллерийская стрельба по нашим позициям. Неделю били. Мы попрятались, как кроты по норам, блиндажам, бункерам, кто куда себе место нашёл. Технику, какую сумели, загнали в подсобки, боксы. Но много чего на улице оставалось.

— Пили, жрали что?

— Еду, воду, боеприпасы нам сначала скидывали на парашютах. Потом у всех нервяк начался, когда перебои с питанием пошли. Стрельба, взрывы, и жрать хочется. Командир сказал, что это русская регулярная армия границу перешла и по нам фигачит, и окружит скоро.

— Вы поверили? — командир вынул из кармана миниатюрный блокнот и сделал несколько пометок карандашом.