Выбор Донбасса

Когда-то, еще по мирному времени власти села намеревались поставить здесь памятник советским воинам, погибшим в Великую Отечественную при освобождении их населенного пункта. А до тех пор на выбранном месте стоял памятный знак. Или «камень», как говорили сами сельчане.

«Кажись, тут ополченцы должны быть», — сообщил Егоров.

Он огляделся, но никакого движения не заметил. Разве что дымились с полдюжины воронок, еще столько же успели за ночь остыть.

— Может, они не постоянно дежурят? — размышлял он вслух.

«Нечего гадать, надо дальше идти, — оборвала его размышления жена, — передохнул?»

«Да я и не устал особо».

«И хорошо, потому что до трассы километра два, а луна уже почти зашла. Наугад тебе идти придется».

«Может, все-таки имеет смысл подождать?» — вяло запротестовал Егоров.

«Ну, жди!..»

Старик вздохнул: живая жена или не живая, а присущий ей периодический сарказм никуда не делся.

Он побрел по проселочной дороге в сторону трассы. Рассуждал: «Два километра — это не двадцать километров, дойду потихоньку».

* * *

Может, когда-то это и была трасса, а сейчас вся дорога была усыпана комьями мерзлой земли и осколками. Асфальт во многих местах зиял «прорехами», то тут, то там можно было заметить следы от траков.

Егоров сидел на бревне у дороги. Кажущиеся такими простыми два километра он одолел с большим трудом. Луна зашла еще на половине пути к трассе и каждую рытвину, каждый ямку или бугорок приходилось нащупывать ногами. По пути он снова упал и крепко приложился коленкой об землю. Колено ныло, но в целом было терпимо.

Он настраивал себя на большой путь. Если повезет и он встретит ополченцев, то тогда нечего печалиться. Но жена, источая типично женский скепсис, напомнила, что до райцентра тридцать с гаком километров.

«Я ж не дойду!» — ужаснулся он.

«Дойдешь! — резко оборвала его жена, — Трасса — это ведь не наша центральная улица, мин нет, а ямы на асфальте разве что слепой не увидит…»

Так что пришлось идти. Старик предварительно отошел в кусты, потому как путь предстоял неблизкий, а обмочиться по дороге в его возрасте — плевое дело. Вот повозиться, расстегивая ширинку, пришлось, это да.

А идти действительно было легче. Где-то через час он снова сел передохнуть. Как раз возле трассы лежало поваленное дерево.

Потом снова двинулся вперед.

— Вот скажи, ты почему так долго молчала? — в голос спросил он жену.

«Повода говорить не было — ты ж со всем справлялся».

«А ты только по поводу говоришь?»

«Это ж ты у нас любитель впустую поболтать, особенно с женщинами, особенно — с незамужними».

Старик опешил.

— Да что ты несешь?! На что намекаешь?

Он настолько был ошарашен, что снова начал говорить вслух.

«В семьдесят шестом чего вдруг в райцентр зачастил?» — неожиданно спросила жена.

— Не частил, по надобности ездил, по работе! — запротестовал он.

«А надобность как звали, не напомнишь?»

— Та не было у нас ничего! Просто женщина знакомая, с нашего же села, а то ты ее не знаешь?!

«Я-то знаю, а вот ты, видать, забыл, как я тебя просила не ездить туда!».

— Не было у нас ничего! И быть не могло! Если уж на то пошло, и ты глазками тогда стреляла по сторонам. Думаешь, я не видел?!

«Сам же первым начал!..»

— А я тебе еще раз говорю — никогда я тебе не изменял. Вот ты — вопрос!

Ранним морозным февральским утром на трассе село-райцентр выясняли отношения два старых человека. Живой и умерший.

* * *

Уже час, как жена снова замолчала. Старик не на шутку испугался: самому-то в одиночку плестись!

Устал он чертовски. Все чаще останавливался, все дольше отдыхал. Ни сзади, ни по встречной не наблюдалось ни одной машины. Он отчетливо понимал, что до райцентра не добредет. Даже со всем своим оптимизмом. Потому что 76 лет — это 76 лет, и даже по молодости 30 километров пройти — из ряда вон выходящий случай. А сейчас?

Он сидел у дороги и неспешно ел первый бутерброд. С едой не спешил: во-первых, в его возрасте с едой вообще не торопятся, во-вторых, дольше ешь — дольше отдыхаешь.

И хотя от всех его падений бутерброд помялся, он все равно был безумно вкусен.

Доел, натянул варежки. Потом снял одну, зачерпнул горсть снега, осторожно начал его жевать. Со снегом шутки плохи — еще простудиться не хватало.

Подобрал клюку и побрел дальше. Вообще, по ровной дороге идти было не так тяжко, как подниматься на бугор.

Через несколько часов и черт его знает, сколько километров он понял, что сил больше нет. Да еще и сильно ныло колено, которым давеча ударился. Впереди виднелось какое-то строение. Приглядевшись, Егоров ахнул — это ж заправка перед Н-ском! То есть, мало-помалу, а половину трассы сделал! Он ускорил шаги, намереваясь отдохнуть на развалинах заправки.

«Ну и ладно, что 76 лет, зато 15 километров уже отшагал!» — внутренне гордясь собой, подумал он.