Выбор Донбасса

— Молодой человек, давайте, прежде чем начнём беседу, определимся с терминологией. Что такое АТО? Антитеррористическая операция. То есть, по определению, блокировка и уничтожение террористической группы. Я повторяю: террористической группы, а не населения двух областей! Поэтому то, что у нас происходит — это не АТО. Это гражданская война. И мы можем вести беседу только с этой позиции. Если вы придерживаетесь другого мнения, то нам с вами не о чем разговаривать. Действительно, молодой человек, я не шучу. На Донбассе идёт гражданская война. И люди там заняты очень важным делом. Они отстаивают русский мир. И это касается всех. И вас тоже. Донбасс сейчас — форпост. Если его уничтожат, вы — на очереди. Никто не отсидится. Да и я здесь не отсиживаюсь. Ростов для меня — всего лишь пункт перепряжки. Рано или поздно я обязательно вернусь домой, потому что там я нужнее.

Действительно, не прошло и года, как Алик вернулся в Донбасс. Пусть пока и не в родной Краматорск, но всё-таки вернулся. Но это уже совсем другая история.

Вениамин Углёв (Ростов–на–Дону)

Апогей страха

Саша

— Саша, ты посмотри вокруг, посмотри! Красота-то какая, замечательная! А? Какая у нас с тобой красивая земля, у-мо-пом-ра-чи-тель-ная! Не всем такая Родина дана, не каждому! Простор какой, о-го-го! — Доктор неожиданно раздвинул колючие кусты, быстро вылез из окопчика и, широко расставив ноги в пыльных армейских ботинках, встал на плотный земляной бруствер. — Понимаешь? Бог нам всё это дал!

Находясь в тени толстого дерева, на десяток метров раскидавшего свои широкие ветви, военврач оставался практически незаметным противнику. Раскинув руки в стороны, он набрал полные легкие воздуха и громко выдохнул.

— Не, чего-то я ничё не понимаю, — отозвался Саша. Тонкий пшенично-светлый чуб его давно нестриженых волос вылез из-под засаленной чёрной кепки и, задевая бесцветные ресницы, закрыл правый глаз. Неловкими движениями рук запихивая волосы под головной убор, худющий нескладный Саша, поднявшись с земли, от нетерпения переминался с ноги на ногу. Его простодушное, открытое, прыщавое лицо девятнадцатилетней деревенщины вытянулось в недоумении. — Чего тут есть красивого? Поле одно кругом, пахать и пахать! Река, деревья по-над берегом, не больше. Це, ни Манхеттен ни хрена это!

— Ты знаешь что, друг? Не пыли мне! — Доктор строго посмотрел на выцветшие стоптанные кроссовки Саши, его заношенные синие спортивные штаны, широкую серую футболку с белыми пятнами пота подмышками и на груди. — Размышляй шире и глубже, ты же русский человек, славянин, а не тупой американский жиртрест! Это на их дурацком Манхеттене ни хрена нет, кроме холодного бетона, толстого стекла и бездушного железа, уж поверь мне! А здесь — самим Господом Богом данный богатейший край! Рожь, вон какая спелая тут колосится, а там на соседнем поле — кукуруза двухметровая с килограммовыми початками, а в садах в твоём же хуторе — груши да яблоки с кулак размером, виноград сахарный и сливы медовые, а в реке — море рыбы всякой, хоть щука тебе, хоть сом! А на бережке той реки — клевер сочный и пахучий, сладкий, да коровы дойные, вымя их аж до земли-матушки, молоком полны!

Следуя рассказу Доктора, Саша поспешно поворачивал голову то вправо, то влево, много и часто моргая, беспомощно щурился в попытках разглядеть все те невидимые богатства, о которых говорил военврач.

— Даже под землей у нас с тобой — богатства несметные и несчётные — уголь-антрацит! А небо, ты погляди, какое небо! Синее-синее, бездонное, с пышными перьевыми облаками, неспешно плывущими вдаль, с ванильными пятнышками киселя на горизонте! Да, а вот в их поганом Манхеттене ни под землей, ни на земле, ни над землей ничего душевного нет, одни деньги: доллары, чужим человеческим потом и кровью чужой краплёные! Понимаешь, молодой? У них там даже неба не видно: вот поднимет какой-нибудь старый седой негр голову к верху — а там — небоскрёбы одни да серость и смог! — Доктор внимательно вглядывался в ярко-синие глаза Саши. Он искал в них интереса и понимания. — Понимаешь ты, друг, как тебе повезло? Повезло родиться и жить на этой святой земле!

— Чего мне тут повезло-то? Не понимаю я, — искренне вздохнул Саша. — Жить в деревне в маленьком доме из старых брёвен — это счастье? Пахать тут, как рабу на плантации! Картошку весной сажать и всё лето потом к верху задом — полоть, окучивать, жуков собирать! Помидоры поливать два раза в день. Корову в стадо надо отвесть? Ты сам вставай в четыре утра, дои её, скотину непослушную, пои, гони до поля, потом сарай лопатой выскреби — дыши свежим навозом! Вот уж, точно, незабываемое «счастье»! Да мне такого не надо! Сыт я по горло!